Дыхание Голгофы

Барвенко Владимир Владимирович

– Понял, Галя? – улыбнулся я себе. – Пошто ревнует?

– Да не то чтобы, ты же знаешь, она упертая, из нее слова не вытянешь. Но думаю, если бы ты сейчас постучался к ней, она бы открыла.

Тут у меня возникло подозрение, что тесть звонит по наводке Галины.

– Прошло, Сергей Сергеевич. Не совсем, конечно, но главного нет.

– Да это

я так. Она ж со своим окончательно зад об зад, так скажем - с юридическими подробностями. Но и заскучала малость. А я ей говорил когда-то – «близок будет локоток, да не укусишь». Жалко мне ее, дочь она мне. И внучку жалко - твою копию. Видно что-то осталось у нее к тебе, коль дочка так вот в тебя оформилась.

Я промолчал. Конечно, сердце тонюсенько отреагировало. Но я вдруг подумал: «Как давно это было».

Я тепло попрощался со стариком, пожелал ему скорейшего выздоровления и встречи на даче.

– Что-то на душе хреново, - ответил Сергей Сергеевич и положил трубку.

Приближался день рождения Анюты, а я все никак не мог найти удачного момента прокатиться с ней в ювелирный. Она на работе и у меня дни груженые. Но тут позвонил из деревни отец и сказал, что до конца месяца должны приехать молодые, то есть брат мой с женой и детьми. Это был очень хороший повод представить всей семье свою новую невесту, да и, само собой, меня раздирало любопытство, какие они получились, племяши мои Иван да Марья. Обо всем этом я и рассказал Анюте.

– Значит ты меня повезешь на смотрины, - то ли спросила, то ли утвердила Анюта, так и сияя от счастья.

– Где-то так. Я тут никак не могу выбрать тебе подарок в ювелирном. Хочу перстенек с каким-нибудь камушком.

– С прицелом на обручальное, - смеется Анюта. – Ну это просто. Поедем, выберем. – Значит пока перстенек…

И мы поехали и выбрали.

– А ты себе разве не купишь колечко? – хитровато спросила Анюта.

– Я однажды уже покупал заранее. Так скажем, запасом. Что получилось – ты знаешь.

– Ну ты мудрец. Все мосты не сжигаешь, - посерьезнела вдруг Анюта. – Уже никакого чуда не будет.

– Да нет уже никаких мостов. А, тем более, чуда. Старею, наверное. Начинаю верить в приметы. Свадебные кольца надо надевать только на регистрации. И пусть Господь примеряет. Тогда и снимать тяжелее.

– И откуда ты все знаешь, Апраксин?! – так и воскликнула Анюта.

– Опыт. И давай тут сделаем паузу. Все торжества по случаю твоего дня рождения проведем в деревне. Тебе понравится. Так что бери отгулы или за свой счет. Ну и, как только, так сразу. Я уже принял решение.

– Да все я уже сделала, - обняла меня Анюта и вдруг заплакала. Не прошло и пяти лет. Ты же понимаешь, какое-то время я еще держалась на своих прежних чувствах к мужу-жениху, а потом как-то в одночасье рухнула в тебя, как девчонка. Сколько бессонных ночей, сколько слез…

– Об этом нельзя признаваться мужчине, - искренне посоветовал я, чувствуя вдруг боль в сердце. – Ну, разве что, в крайнем случае.

– Вот он и наступил, этот крайний случай.

Вечером того же дня я позвонил родителям. Узнал от отца, что молодые уже выехали и по всей видимости завтра будут дома.

– А ты что решил? Подъедешь? – спросил отец.

– Конечно, но не один, с невестой. Вот так следом за Федором и прикачу.

– На своей машине?

– Само собой. Очень уж хочу увидеть племяшей. Ну и вам показать молодую.

– Ждем, сынок, с нетерпением, - перехватила у отца трубку мама.

Я взял у своих клиентов на несколько дней отпуск и предупредил о своем отсутствии Батищева и Пахомыча. Сторож решил мне на дорожку сосватать свежей крольчатины.

– Никакого отказа не принимаю. Готовлю парочку тушек к твоему отъезду. Не боись, все обработаю по уму. Чтоб меня за столом добрым словом вспоминали, - тарахтел в трубку Пахомыч. – А родителям скажешь, что от корней крестьянских не отрываешься. И вот имеешь свое хозяйство.

В тот же день Кондратий Пахомович привез мне пару свежеобработанных тушек. А на следующий мы выехали. По дороге нас застала гроза и по-майски жадный ливень. Впрочем, гроза продержалась недолго.

– Это к счастью, - заключила сияющая от радости Анюта. Кажется она всерьез в деталях приготовилась к встрече. Легкий брючный костюм, макияж, прическа. «И то верно – родители – это святое», - подумал я, откровенно любуясь подругой.

– Кстати, мужчина, потом вам предстоит еще и ответственный шаг, - завоображала Анюта.

– Да знаю, я знаю. Просить руки у родителей дочери, - поощрил я ее. – Ну я готов. Мне после Афгана ничего уже не страшно. Я даже и мэром могу стать. Ты хочешь, чтоб у тебя муж был мэром?

Тут Анюта как-то потупилась и глаза ее внезапно заполнились слезами.

– Я боюсь, Апраксин, - прошептала она. – Тревожно мне что-то.

В деревню мы приехали под вечер – солнце уже безо всякой задержки валило к горизонту и плотный за Доном перелесок барахтался в воде буровато-зеленым плюшем. Здесь тоже днем пробежала галопом гроза, и от реки пряно тянуло настоянной на травах свежестью.

– Красиво тут у вас, - глядя на открывшийся простор, сказала Анюта. – А воздух, как говорят, хоть на хлеб намазывай. Счастливый ты, Апраксин. Родиться в таком месте?! Представляю, какое у тебя было детство?