Дыхание Голгофы
Шрифт:
– Понял, - я полез за деньгами, достал. – Может вы их продадите, Кондратий Пахомович, ну когда мне ими заниматься? Да и вас они, похоже, достали.
– Жалко. Вот хотел в этот раз пару тушек вам, то есть тебе, привезти, но решил пока разведать - как тут, да что? Доживем до весны, а там видно будет. Победу будешь отмечать и вот оно к столу свежее мясцо. Или забрезгуешь – как-никак Глава?
– Вы наверное шутите, Кондратий Пахомович?
– Какие шутки. Я – глас народа. У нас на поселке кого ни спроси, все только тебя и знают. Молодой,
– Так, Пахомыч, больше чтоб я не слышал на «вы». А то обижусь.
– Ну, извини, я человек маленький, - как-то хитро втянул голову в плечи Пахомыч, - пожалейте его.
– Кондратий Пахомович, я давно знаю, что вы человек интеллигентный, в прошлом хороший мастер в ПТУ. И никакой вы еще не старик…
Пахомыч резко изменился в лице. Как-то сразу поскучнел, глаза мгновенно наполнились слезами.
– И даже учительствовал одно время. Физику преподавал. – Он сделал длинную паузу, как-то спрятал лицо. – Знаешь, да не все. Да, я мастеровал в ПТУ. Я, между прочим, бронетанковое училище закончил, с отличием. Звание старлея имею. А в 56 году в Венгрии, когда бунт душили на корню, я отказался выполнить приказ. На броню, то есть, по живому. Вот меня и под трибунал, погоны сорвали и с волчьим билетом на гражданку. А у меня уже семья была, двое деток. Вот так я и «приховался» по жизни. Кем только не работал. И грузчиком, и могилы копал, даже на Дальнем Востоке с бандюками золото мыл. Как-то же растить надо было пацанов. В семидесятых малость ослаб пресс. Сняли меня, видать, с картотеки в органах. Попробовал в ПТУ мастеровать. Прошло, потом уже в техникуме физику преподавал. Я, Гавриил Алексеевич, как тот Лесковский странник. Много чего видел, но на душе все равно нежно. Вот так и дотянул до пенсии. И сразу в сторожа. Я от людей устал, извини. Пацаны мои разъехались по городам. Старший холостякует, ты же знаешь, разведенный. А у младшего, в Нижнем Тагиле двое дочек. Да рассказывал я тебе про них и не раз. Ты в этой своей круговерти запамятовал.
Я обнял Пахомыча:
– Спасибо, Кондратий Пахомович… За все.
Между тем накал страстей начал зашкаливать. В прессе – скандал за скандалом. На помощь кандидатам приезжают известные лица. Актеры, политики, крупные чиновники. Город вдруг ни с того, ни с сего заполонила снегоуборочная техника, а от рабочего люда в желтых спецовках зарябило в глазах. Батищев, весело комментируя ситуацию за окном, сказал:
– А я все никак не могу догадаться, почему перестало вонять из мусорных контейнеров во дворе. Вот сразу и техника нашлась. Раньше-то один мусоровоз появится, как праздник, а тут их сейчас, как грязи.
– Выборы. Большая стирка, - пробурчала Фрося. – Изо всех сил наш паренек хочет реабилитироваться перед массами. Но, похоже – это уже отчаяние.
Однако, действующий Глава резко поменял тактику. На телеэкране встречи сменяют встречи. Вот он в цехах завода, вот он в школьном классе, вот он у постели больного и т.д. и т.п. Даже с работягами пьет чай и кого-то по-товарищески похлопывает по плечу, не меняя, однако, волчьего взгляда. И даже улыбается, широко, по-купечески: я ваш, люди добрые, ваш! Все ж мы вышли из народа…»
Телевизор, постоянно включенный в нашей с Фросей комнате, после такого очередного просмотра программы «на выборной волне» хочется треснуть по башке как нерадивого ученика. Кто тут считает эфирное время Главы?! Пока он хозяин. «Ау, претенденты, хотите протестовать?! Пожалуйте в избирком».
– Он думает, если завалил этой своей слащавой лабудой эфир – то народ уже строится в колонны к урнам, за него родимого, - иронично комментирует Фрося. – Конечно, у него везде схвачено. Но такие вещи я видывала, тут сейчас куда не плюнь - одни обещалкины. Россия. А что ж ты, милый, до этого мусорники не убирал? Собой занимался? Дворец себе строил?
… И вот он дворец – тут, как тут на экране. Это уже коммунисты с забралом. И Глава – анфас и профиль у шикарного лимузина. И голосок ехидный за кадром. «Даешь изячную жизнь! Помогите бедному на «Ролс Ройс».
Февраль принес оттепель. Зачастили дожди, на улицах и проспектах реки. Оставшиеся рваные островки снега – не в счет. Скоро весна.
В феврале интенсивность моих встреч с населением только возросла. Фрося связывалась с домовыми комитетами, назначала время. И теперь я стал гостем дворов и, бывало, в микрорайонах под лукавое солнышко собиралось немало жителей. Вопросы вечные: неподъемная оплата за коммуналку, перебои то с теплом, то с водой, ремонт подъездов и крыш и т.д. и т.п. Что тут можно ответить людям, измордованным российскими реформами, нищетой и равнодушием?! Оставалось только в ноги поклониться долготерпению своих соотечественников. Конечно, посвящая в свою программу, я обещал самые серьезные мероприятия по реформированию ЖКХ, решительную борьбу с нерадивыми чиновниками, впрочем, прекрасно понимая, что тут одного моего человеческого и руководящего темперамента мало. Государство в яме, денег нет. Но людям нужна была надежда. Нет, я не врал, не обещал и говорил, как есть. Впрочем, бывали и на таких мероприятиях «засланцы» с ехидными вопросами.
– Ну как можете вы, бывший военный, инвалид, врач по профессии руководить большим городом. Здесь нужен экономист, серьезный опытный организатор.
– Вот мы имеем то, что имеем с серьезным экономистом… - улыбался я. – Все начинается, дорогие мои, с человека, им и заканчивается.
Был, однако, и курьезный случай. На одном таком дворовом сходе сами люди вычислили не своего, горластого и едва его не поколотили.
Но как бы то ни было, от встречи к встрече у меня росла уверенность лидера. Я чувствовал это по глазам своих земляков… А официальный рейтинг упорно отдавал первое место Главе, я твердо шел на втором. Ну тут пробежал слушок, что в город прибыла независимая московская делегация экспертов. Фрося копнула глубже и даже узнала в приезжих специалистах своих знакомых. И уже через пару дней в нашем штабе был праздник. Я уверенно и с достаточным отрывом лидировал. По такому случаю мы даже выпили шампанского.
Кажется, началось мое триумфальное шествие. График встреч теперь почти весь состоял из зеленого цвета. И как-то сразу вокруг нас затоптались ходоки, разной степени занятости. Я так вот сразу всем стал интересен. В штабе появился новый люд. Всем непременно хотелось обмолвится со мной парочкой слов и пожать руку. Пресса бомбила телефонными звонками штаб, наперебой предлагая мне «полосы», «половинки» и «четвертинки» по сходной цене. Захаживали и обычные сочувствующие и даже дельцы со своими услугами. А какие-то две весьма эффектные девицы принесли мне букет алых роз и расцеловали в обе щеки.