Дыхание Голгофы
Шрифт:
– Ну как формат, командир?! Люби не хочу. Еще и со скидкой, - так и фонтанирует радостью жизни этот Аганес. А запах… - и уже в салоне и уже серьезнее, говорит. – После Афгана, да? Рай! Кстати, если есть валюта, можно маленько-хорошенько отовариться к столу. Тут одно местечко имеется. Ну, там виски, икорка разная… Дефицит для своих.
– Спасибо, дорогой. С этим все в порядке, - отвечаю я. В самом деле, мои провожающие ребятишки прибомбили мне в Ташкенте спецпаек с полным арсеналом деликатесов. Тут я был спокоен. А бутылочку хорошего армянского коньяка мне презентовал сам начальник госпиталя. И заметил
– Прибыли, командир. К какому подъезду подавать?
– А вот к тому, четвертому, - указываю я рукой и ловлю себя на волнении. Странно, в довольно людном дворе ни одной знакомой физиономии.
– Есть! – таксист лихо подгоняет к парадному входу и помогает мне выгрузиться. – Что-то не вижу духового оркестра и радости на лицах встречающих. Или так задумано?
– Так задумано, - отвечаю я и с грустью нахожу идею с неожиданным явлением фронтовика пред ясные очи возлюбленной полным блефом.
Аганес подает мне руку.
– Ну, будь здоров, командир. Если кто обидит, ты знаешь, где меня найти. – Он останавливает взгляд на букете. – А розы?! Я тебе завидую, командир. Ой, что будет, что будет!
– Спасибо, дружище. Ты меня освежил, - говорю я.
– Как горный ветерок, да? – подмигивает Аганес. – И вдруг мрачнеет. – Эт ты Богу скажи спасибо. Ему важнее. А я так, извозчик.
Легкий вскрик сигнала и автомобиль исчезает, оставив меня у закрытой двери моего подъезда, в полной пустоте и недоумении: «Господи, как же долго я ехал».
…Я хочу вот так, одним махом взлететь на третий этаж к своей квартире, но не получается. И дело не в ноге. Какая-то сила придерживает меня и еще - сердце. Оно как будто не во мне, а рядом, я чувствую его тормозящий пульс, да такой, что на очередной лестничной площадке останавливаюсь, перевожу дыхание. И вот она - моя родная дверь, ничуть не тронутая временем, с той же тонкой микротрещиной посередине! И все тот же коричневый кругляш звонка с белой кнопочкой внутри. Я гляжу на часы – время обеденного перерыва. Галя обычно приходила на перерыв. Несколько коротких сигналов и один длинный – так всегда звонил я. Это мой пароль! Молчание… Я повторяю вызов и опять тишина. «Не пришла. И сердце не подсказало», - проносится в мозгу. Надо как-то скоротать время до ее прихода. А еще лучше, позвонить ей на работу – какие теперь к черту сюрпризы. Конечно, я огорчен. Я задерживаю взгляд на букете и тоска, та самая, уже подзабытая, госпитальная тоска, заполняет душу.
Я звоню в дверь напротив – молчание. Затем в соседнюю. Я делаю длинный, ну просто нахально длинный сигнал. Кажется, здесь живет инвалид Барков – уж он-то должен быть дома. Мне очень нужен телефон. Надо элементарно отловить Галю в клинике. Я бросаю взгляд на букет, психую: «Не торчать же мне здесь, сушить этот веник?!». Наконец, за дверью возникает движение – щелчок и появляется девушка. Сначала я вижу ее волосы – пышные, до плеч, каштановые кудри, а уж потом глаза. Вот у меня всегда так, лицо вторично, вначале - что на голове. А в глазах улыбка на грани изумления. Вероятно, я своим общим нетерпеливым выражением, да еще с этим букетом, выгляжу анекдотично, как заблудившийся дамский угодник. Но я все-таки говорю достойным тембром:
– Здравствуйте. Тут раньше жил Николай Николаевич Барков.
– Так вы к нему? – удивлена девушка.
– Да нет, я в квартиру напротив, - кажется, у меня от волнения пышет лицо. – Понимаете, я муж Галины Сергеевны, вашей соседки. Я приехал, а ее нет дома. А, помнится, тут жил Барков. Я хотел от него позвонить.
– Ну, так бы сразу и сказали. Вам нужен телефон, – немного разочарована хозяйка. – Да вы проходите. А Барков умер. Теперь это моя квартира. Убитую однушку мы купили у его родственников.
Мы стоим в коридорчике – кажется, у этого инвалида Баркова всегда дурно пахло. А сейчас здесь свежо. Хозяйка увлекает меня в небольшую прихожую. Встроенный шкаф, овальное зеркало, инкрустированная тумбочка под ним. А на ней белый аппарат телефона.
– Вот, пожалуйста. Так вы - муж Галины Сергеевны?
– спрашивает она и мне кажется, что у нее какой-то совершенно нездоровый блеск в глазах. Впрочем, эти глаза я уже где-то видел, что-то связано с ними. Что-то очень, очень близкое.
– А почему Вас удивляет, что я муж Галины Сергеевны? – спрашиваю я.
– Да, ну что Вы! Сама не знаю, почему спросила, - ответила девица, но по-моему не очень искренне. – А что ж вы не предупредили супругу о своем приезде. Хотелось сюрпризом да?
– Именно им, - согласился я.
– Вы точно из Афганистана.
– Ну…, - замялся я с ответом.
– А оттуда все чудики возвращаются. Мой брат тоже недавно вернулся, без опознавательных сигналов, как с неба свалился. А маму сердечный приступ хватил.
Тут я чувствую, мне мешают цветы.
– Вы извините…
– Аня, меня зовут, - улыбается девушка. – такое простое русское имя.
– А меня Гавриил, ну Гавриил Алексеевич, теперь еще один ваш сосед.
– Давайте цветы, я пока поставлю их в воду. Они же вам мешают, правда? – догадывается девушка.
– Правда. – Я вручаю ей букет и она уходит с ним в комнату. А я набираю номер и, пока идут гудки, все пытаюсь вспомнить, где я видел эти глаза.
– Слушаю? – наконец перебивает мои мысли хрипловатый женский голос.
– Мне бы Галину Сергеевну Апраксину…
<