Дыхание снега и пепла. Книга 1. Накануне войны
Шрифт:
– Нет, – ответила она с ноткой сожаления.
– Серьезно? – Брианна не видела его лица в темноте, но услышала удивление в голосе. – Вообще-то это была шутка. Ты правда думаешь, что нет?
– Правда. И в этом нет ничего удивительного, учитывая, в каких условиях они росли. Ты видел, как они себя вели с этим свистком? Никто никогда не делал им подарков, у них даже игрушек не было.
– Согласен. Но ты считаешь, что именно это делает мальчиков цивилизованными? В таком случае малыш Джем станет философом или художником. Миссис Баг ужасно его балует.
– Как
– Ну, – ответил Роджер, нисколько не смущенный обвинением. – Подожди, пока у него появятся конкуренты. Герману, например, не грозит стать разбалованным, так?
Германа, старшего сына Фергуса и Марсали, постоянно донимали две младшие сестренки, известные всем как адские котята. Они повсюду преследовали брата, дразня и мучая его.
Брианна засмеялась, но ее охватило легкое беспокойство. Мысли о втором ребенке заставляли чувствовать себя как на американских горках – дыхание перехватывало, а желудок сжимался, она разрывалась между радостным волнением и ужасом. Особенно ощутимо это было сейчас, когда память об их близости была еще так свежа и тяжела, перетекая в животе, подобно ртути. Роджер, кажется, ощутил ее неуверенность и не стал продолжать тему. Вместо этого он взял ее за руку и сжал большой и теплой ладонью. Воздух вокруг был холодным, остатки зимней стужи стелились в низинах белыми облаками.
– А как насчет Фергуса? – спросил он, возвращаясь к предыдущей теме. – Из того, что я слышал, детства у него почти не было, однако он кажется вполне цивилизованным.
– Моя тетя Дженни воспитывала его с той поры, когда ему исполнилось десять, – возразила она. – Ты не встречал тетю Дженни, но, уж поверь, она могла бы выбить дурь даже из Адольфа Гитлера, если бы захотела. К тому же Фергус рос в Париже, а не в дремучей чаще – хоть бы даже и в борделе. И, кстати, из того, что я слышала от Марсали, это, похоже, был высококлассный бордель.
– А? Что она тебе рассказывала?
– О, просто истории, которые он между делом описывал ей. Про клиентов и ш… девушек.
– Значит, ты не можешь произнести слово «шлюха»? – спросил он, наслаждаясь ее смущением.
Брианна почувствовала, как кровь прилила к щекам, и ощутила облегчение от того, что было темно: когда она краснела, он дразнил ее сильнее.
– Ничего не могу поделать, я ведь ходила в католическую школу, – ответила она, защищаясь. – Раннее воспитание.
Это была чистая правда: она не могла произносить определенные слова, кроме как в порыве ярости или заранее подготовившись.
– А ты почему можешь? Надо думать, сын священника должен иметь такую же проблему.
Роджер иронически усмехнулся.
– Не совсем такую. Я скорее был вынужден уметь ругаться и делать всякое перед друзьями, просто чтобы доказать, что могу.
– Какое всякое? – спросила она, ощущая, что за его словами таится какая-то история. Он не очень часто рассказывал о детских годах в Инвернессе, когда его усыновил двоюродный дедушка, пресвитерианский священник. Но ей нравилось, когда муж между делом упоминал какие-то эпизоды из того времени.
– Ох.
– Гроза Инвернесса, вот как? А банда у тебя была? – поддразнила она.
– Была, – ответил он смеясь. – Герри Макмилан, Бобби Каудор и Дуги Бошнан. Я был белой вороной не только из-за преподобного, ко всему прочему у меня был отец англичанин и английское имя. Так что мне все время приходилось демонстрировать, что я крепкий орешек. И говоря это, я имею в виду, что, как правило, мне доставалось больше всех.
– Понятия не имела, что ты был малолетним преступником, – сказала Бри, очарованная этой мыслью.
– Ну, это продолжалось не так уж долго, – усмехнувшись, заверил Роджер. – В то лето, когда мне исполнилось пятнадцать, преподобный нашел мне работу на рыболовном судне и отправил в море – на селедочный промысел. Не знаю, хотел ли он таким образом обтесать мой неугомонный нрав, уберечь от тюрьмы или просто ему надоело, что я шляюсь по дому без дела, но это сработало. Если хочешь найти суровых людей, отправляйся в море с группой гэльских рыбаков.
– Я запомню совет, – сказала она, упорно стараясь не захихикать, и вместо этого издала серию коротких влажных всхрапываний. – Твои друзья оказались в тюрьме или сразу исправились без своего главаря, который толкнул их на скользкую дорожку?
– Дуги ушел служить в армию, – ответил Роджер с ноткой томления в голосе. – Герри унаследовал отцовский магазин, тот торговал табаком. А Бобби… хммм… Бобби мертв. Утонул тем же летом, когда ловил лобстеров с кузеном возле Обана.
Брианна наклонилась ближе к нему, сжала его руку и сочувственно потрепала по плечу.
– Мне очень жаль, – сказала она, потом помолчала и добавила: – Разве что… Он еще не умер, так ведь? Пока что нет. Не сейчас.
Роджер покачал головой и издал причудливый звук, в котором одновременно слышались смех и тоска.
– Тебя это утешает? – спросила Бри. – Или, наоборот, думать об этом ужасно?
Ей хотелось, чтобы муж продолжал: Роджер не говорил так много за раз с момента повешения, которое украло его мелодичный голос. Когда было необходимо что-то говорить в присутствии других людей, горло у него сжималось от волнения. Сейчас его голос был по-прежнему хриплым, но он был расслаблен и потому не кашлял и не прерывался на полуслове.
– И то и другое, – ответил он и повторил звук. – Что так, что эдак – все равно я его больше не увижу. – Он передернул плечами, отгоняя от себя мысль. – А ты часто думаешь о старых друзьях?
– Нет, не очень часто, – ответила она мягко. Дорожка стала уже, и она притянула его ближе к себе, до дома Макгилливреев оставался всего один поворот. – Здесь и так слишком много всего. – А о том, чего нет, Брианна говорить не хотела.
– Думаешь, Джо и Кеси просто играют? – спросила она. – Или что-то задумали?