Дыхание снега и пепла. Книга 2. Голос будущего

Гэблдон Диана

Запах горячего дегтя по-прежнему висел в воздухе в этой части города, вечерний бриз разнес перья по обочинам, где они образовали небольшие сугробы. Время от времени случайное перо проплывало мимо моего уха, словно неторопливый мотылек.

– Интересно, они все еще ощипывают Нила Форбса? – спросил Джейми весело.

– Может, его жена просто наденет на него наволочку и использует как подушку, – предположила я. – Хотя, погоди-ка, у него ведь нет жены. Им придется…

– Назвать его петушком и отправить на двор обслуживать несушек, – закончил за меня Джейми, хихикая. – Из него

выйдет отличный петушок, хотя и не в смысле использования своего «петушка» по назначению.

Он не был пьян – у мадам Сильви мы выпили только слабый кофе после инъекций, – но был ужасно уставшим. Мы оба очень устали. Внезапно, в этом состоянии полного изнурения, даже самые глупые шутки стали казаться ужасно смешными; мы шли, спотыкаясь и врезаясь друг в друга, и смеялись над все более и более плоскими шутками, пока от смеха у нас не начало сводить животы.

– Что это? – внезапно спросил Джейми, делая глубокий удивленный вдох. – Что горит?

Горело что-то основательное – в небе, над крышами соседних домов, стояло зарево, резкий запах горящей древесины внезапно перебил вонь от горячего дегтя. Джейми поспешил завернуть за угол, я бежала за ним по пятам.

Горела печатная лавка мистера Симмса. Очевидно, его оппоненты, разочарованные тем, что упустили добычу, решили обрушить свое негодование на его собственность.

Группа мужчин слонялась по улице, так же как сегодня днем. Среди них раздавались крики «тори!», некоторые держали в руках горящие факелы. Новые люди спешили по улице к горящему дому, что-то выкрикивая. Я разобрала только «проклятые виги!», потом две группы смешались в яростной неразберихе кулаков и локтей.

Джейми схватил меня за руку и потянул в ту сторону, откуда мы пришли, чтобы нас не заметили. Мое сердце колотилось, я задыхалась от быстрого бега. Мы нырнули за дерево и остановились, тяжело дыша.

– Что ж, – выдавила я после небольшой паузы, наполненной криками возбужденных повстанцев, – похоже, Фергусу придется найти что-то другое. Я знаю, что лавка аптекаря продается дешево.

Джейми издал невнятный звук, отдаленно напоминающий смех.

– У него лучше выйдет работать в партнерстве с мадам Сильви, – сказал он. – Это занятие не имеет отношения к политике. Пойдем, саксоночка, нам придется сделать хороший крюк.

Когда мы наконец дошли до гостиницы, мы обнаружили Йена на крыльце, беспокойно высматривающим нас.

– Где, во имя всех святых, вас носило? – спросил он строгим тоном, который неожиданно напомнил мне о его матери. – Мы везде тебя искали, дядя Джейми, весь город прочесали от и до. Фергус уже утвердился в мысли, что тебя поймали в этой неразберихе и покалечили или вообще убили. – Он кивнул в сторону печатной лавки, пламя начинало угасать, но зарево было по-прежнему достаточно ярким, чтобы осветить его сурово нахмуренное лицо.

– Мы занимались богоугодными делами, – заверил его Джейми смиренно. – Посещали убогих и немощных, как нам завещал Христос.

– О, ай? – с сарказмом отозвался Йен. – Он еще завещал присматривать за преступниками. Какая жалость, что вы не начали с этого.

– Что? Почему?

– Этот ублюдок Доннер сбежал,

вот почему, – сообщил Йен, судя по всему, испытывая мрачное удовлетворение от роли гонца с плохими вестями. – Во время драки, около полудня. Тюремщик решил присоединиться к веселью и оставил дверь закрытой на одну защелку. Засранец запросто вышел оттуда и был таков.

Джейми глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух из легких, немного закашлявшись от дыма.

– Ну что ж, – сказал он. – Значит, минус одна печатная лавка и один вор, но плюс четыре шлюхи. Как думаешь, это справедливый обмен, саксоночка?

– Шлюхи? – удивленно воскликнул Йен. – Какие шлюхи?

– Шлюхи мадам Сильви, – сказала я, пристально глядя на него. Вид у него стал чуть пристыженным, хотя, может, дело было в неверном свете от пожара. – Йен! Ты ведь не…

– Конечно, да, саксоночка, – обреченно ответил Джейми. – Посмотри на него.

Виноватое выражение расплывалось у Йена по лицу, как пятна масла на воде, – его было легко различить даже в неверном красноватом свете от догорающего пожарища.

– Я выяснил кое-что про Манфреда, – торопливо сказал он. – Он отправился вниз по реке, чтобы сесть на корабль до Уилмингтона.

– Да, это мы тоже выяснили, – сказала я немного ядовито. – С кем ты был? Мадам Сильви или одна из девушек?

Его крупный кадык нервно дернулся.

– Мадам Сильви, – ответил он тихо.

– Ясно, – отозвалась я. – К счастью, у меня осталось немного пенициллина, а еще есть отличный тупой шприц. Быстро внутрь, Йен, горе ты луковое, и спускай штаны.

Миссис Макланахан, вышедшая на крыльцо, чтобы выяснить, будем ли мы ужинать, услышала мою последнюю фразу и бросила на меня удивленный взгляд, но мне было уже все равно, что именно она подумает.

Некоторое время спустя мы лежали, укрытые от всех треволнений и хаоса уходящего дня, в тихой гавани чистой постели. Я открыла окно, и легкий ветерок разбавил тяжелый неподвижный воздух в комнате. Несколько мягких серых частиц плавно залетели внутрь – перья или пепел – и теперь кружились, как снежинки, опускаясь на пол.

Рука Джейми лежала у меня на животе, и я чувствовала мягкие выпуклые окружности волдырей, покрывающих его предплечье. Воздух остро пах горелой древесиной, а за этим запахом пряталась вонь от дегтя, как притаившаяся угроза. Мужчины, которые сожгли лавку Симмса – и почти сожгли самого Симмса, да и Джейми вместе с ним, – были будущими повстанцами, которых потом назовут патриотами.

– Я слышу, как ты думаешь, саксоночка, – сказал он. Его голос звучал сонно, умиротворенно. – О чем?

– Я думала о дегте и перьях, – отозвалась я тихо и осторожно коснулась его руки. – Джейми, время пришло.

– Я знаю, – ответил он мягко.

Какие-то люди шли по улице снаружи с факелами, пьяно распевая что-то. Дрожащий свет от огня проплыл по потолку и исчез. Я чувствовала, как Джейми наблюдает за его движением, прислушиваясь к нетрезвым голосам, которые постепенно затихали в конце улицы. Он ничего не сказал, и через несколько мгновений его большое тело, так близко прижавшееся к моему, начало расслабляться, снова проваливаясь в сон.