Дыхание в басовом ключе
Шрифт:
– Привет, вертушечник! – жизнерадостный темноволосый мужчина, оказавшись на пороге, внимательно осмотрел его и насмешливо поинтересовался: – Чего это ты чужой хлеб решил есть?
– Что? – удивился Ал, пожимая протянутую руку. – Здорово, Ёфик. Какой хлеб? Ты о чем?
– Ну, обычно такой каверзы от твоего брателлы стоит ожидать. Ты на подмене сегодня?
– Да я вообще...
– Не ссы, я разберусь, – перебил новоприбывший, – но сделай одолжение, гадь в следующий раз на территории Лексуса. Он привычный, а у меня тонкая душевная организация и допрос с утра.
И,
– Доброй ночи, граждане алкоголики и дебоширы, – поприветствовал он ругающихся на кухне Олега и Кирилла. – Питерская ментура в моем лице шлет пламенный привет и жаждет узнать, какого...
Тут его телефон громогласно затрезвонил, копируя небезызвестный вступительный проигрыш из передачи “Время” советских времен, и он взглянул на экран, проверяя имя контакта. Видимо, увиденное его не воодушевило, поскольку мужчина закатил глаза к потолку и, пробормотав “айн момент”, ответил:
– Ночи, Лёшка.
– ...
– Да, я уже тут. Что? Да, вроде, все живые. Кровищи тоже не видно, я прямо разочарован.
– ...
– Так вот оно что... Погоди, – он прикрыл трубку рукой и, повернувшись к Олегу с Кириллом, уточнил: – Одного из вас, красавцы, зовут Кириллом?
– А ты кто вообще? – набычился пострадавший.
– Старший следователь питерского уголовного розыска капитан Ефимов Тарас Борисович, – представился тот, лихо щелкнул каблуками и, полюбовавшись на вытянувшиеся лица, уточнил: – Удостворение показывать? Нет? Вот и славненько. Так кто Кирилл?
– Кирилл Авдеев, – протянул ему выуженный из внутреннего кармана пиджака паспорт Кирилл. – Добрый вечер. Я пострадавший. Я хочу...
– Ага, есть такой, – не слушая его, вернулся к телефонному разговору Ефимов. – Да, морда битая. Серьёзно? А я уж испугался, как без тебя такое веселье обошлось! Ал? Да, здесь ещё. Сейчас, подожди. Алек, – повернулся он к Снегову, протягивая телефон, – это тебя, дорогуша. Бери, бери, не стесняйся. Он о-о-очень хочет сказать тебе пару ласковых. И сделай одолжение, выйди. Нам тут с господами дебоширами потолковать надобно. Да, господа?
Ал осторожно двумя пальцами, словно ядовитое насекомое, взял телефон, глянул на экран, выдохнул и, перекрестившись, поднёс к уху:
– Привет...
– Какое % непечатно % привет?! Я тебя % непечатно % под землю закатаю! Какого черта...
Едва Ал покинул кухню, Ефимов повернулся к остальным участникам вечера и голосом, весьма далёким от радушно-приветливого, сообщил:
– Значит так, красавцы. Меня крайне настойчиво попросили покинуть теплую постельку, натянуть штаны с лампасами, прогуляться на другой конец Питера и аккуратно намекнуть вам обоим кое-что, – Олег попытался было вставить слово, но Тарас прервал его раздраженным взмахом руки. – Дело в том, что я не умею намекать, тем более аккуратно, тем более, – он поддернул рукав рубашки и глянул на часы, – в час ночи. А штанов с лампасами у меня отродясь не было. Поэтому слушайте сюда внимательно. В ваших же интересах понять с первого раза. Ты, – он ткнул пальцем в хозяина квартиры, – Олег, да?
– Да, – подтвердил тот.
– Считай, я тебя запомнил. Ещё один случай подобного рукоприкладства и мы познакомимся поближе. Даю слово, тебе не понравится. Я понятно излагаю?
– Я всё понял, – облегченно перевел дыхание Олег, уверенный, что его отсюда выведут в наручниках. – Честное слово, я никогда...
– Теперь ты, – очень невежливо перебил его следователь, повернувшись к Кириллу. – Слушай и запоминай. Ты пришел сегодня вечером в гости к своему закадычному другу Олегу. Ты поскользнулся, упал и ударился головой о стол.
– О косяк двери, – поправил Олег.
– Какой к черту упал?! – одновременно с ним воскликнул Кирилл. – Меня избили!
– Ты упал, – с нажимом повторил Ефимов. – Иначе я вспомню, как в ночь с десятого на одинадцатое августа к нам в дежурку поступил звонок от господина Дольного о том, что к нему в квартиру вломился некто Авдеев и, угрожая физической расправой, требовал выдать ему племянника хозяина квартиры. Если понадобится, сам перепуганный в доску ребёнок тоже будет фигурировать в рапорте. Ты понимаешь, куда я клоню?
– Да как вы смеете?..
– Дальше, – равнодушно вещал Тарас, – господин Авдеев оказал сопротивление сотруднику правоохранительных органов в моем лице, в результате которого и получил травму головы. Мне продолжать?
– Это шантаж! – орал Кирилл. – Коррупция в чистом виде! Я этого так не оставлю!
– Мне составлять протокол задержания? – индиферентно уточнил Тарас. – Понятые уже здесь.
– Какие понятые?
– Те, которые обязательно будут фигурировать в протоколе, – пояснили ему. – Послушай. Не психуй, а внимательно выслушай, что я пытаюсь тебе сказать. Ты связался не с тем человеком. Так бывает. Если бы он прибил тебя к хренам или покалечил, разговор был бы другим. Но, слава Богу, оба живы и даже без увечий. Хотя, если хочешь, можно переиграть. Хочешь?
– Нет, – сглотнул Кирилл. – Но как такое...
– А ничего “такого” здесь не происходило, – снова перебил следователь. – Я понимаю твои претензии. Но, вот чисто по-человечески, понимаю и Олега. Скажу даже больше – если бы речь шла о моей сестре, тебя бы, красавчик, уже хоронили.
– Послушайте, – Кирилл сделал очередную попытку склонить чашу весов в свою сторону, – вас ввели в заблуждение! Я просто хочу сына видеть. Сын, понимаете?
– Это же всё меняет! – Тарас радостно улыбнулся и погрозил Олегу пальцем. – Что ж вы так, господин Дольный? Нехорошо обманывать правоохранительные органы. Сын – это святое.
– Да какой он отец?! – взвился Олег, но под тяжелым предупреждающим взглядом следователя опустился назад на свое место.
– Отец имеет те же права, что и мать, – веско припечатал Ефимов. – Есть у меня один человечек, – он вытащил из кармана визитницу и начал перебирать карточки, ища нужный контакт, – она и опеку поможет оформить, и алименты насчитает. Даже задним числом, и с процентами, и со штрафами. Правда, о работе заграницей придется забыть, – покаялся он, – но это не надолго, лет на десять-двенадцать, пока ребенок не подрастет. Звонить?