Дым и Дух

Хольмберг Чарли

– Квартиру попридержи. – Рон хлопнул пачкой купюр о подоконник. – Я еще вернусь.

Рон разыщет ублюдка, который его нанял, и ублюдок пожалеет, что родился на свет. Неважно, что он лишился амаринта. Ярость клокотала в душе Рона, толкала его в бой. Если бы не она, совесть сожрала бы его целиком.

Маральд Хельг. Так звали человека, нанявшего его выкрасть тиару. Имя наверняка вымышленное, но Рон и сам пользовался псевдонимом. Все бывшие работодатели знали его как Энгела Верлада. Все будущие работодатели также будут знать его под этим именем. Свою настоящую, слишком громкую, фамилию – Комф –

он тщательно скрывал.

И все-таки этот Хельг прознал. Иначе как бы он добрался до его матери?

Чем больше Рон думал, тем больше понимал, что с этой тиарой с самого начала все было нечисто. Не будь он так слеп, сразу бы насторожился! Во-первых, тиару мог украсть и младенец. Во-вторых, клиент не выказывал особого энтузиазма завладеть артефактом. В-третьих, жилище Хельга – огромная двухэтажная квартира, несомненно говорящая о достатке владельца, – выглядело пустым и заброшенным. Стены пестрели сальными пятнами там, где когда-то висели картины. Мебель почти полностью отсутствовала. Этот Хельг переезжал или распродавал имущество? Лучше бы последнее, иначе Рону трудновато будет его найти.

И еще. Хельг сразу же невзлюбил Рона. Этот блеск в его глазах. Этот его тон. Обычно клиенты смотрели не так. Глаза же Хельга горели ненавистью, словно одна только нужда заставила его нанять Рона.

Рон до боли стиснул челюсть, заскрежетал зубами. Он все исправит. Так или иначе, он все исправит. Его мама сильная женщина. Ей все по плечу, даже…

«Герех». Желудок Рона мучительно сжался, и вовсе не оттого, что Рон только что перепрыгнул двухметровую брешь между крышами. Рон был уверен: предложи он себя в обмен на мать, «Герех» не согласится. Чувство вины свинцовым шаром опустилось ему в живот и впилось в сердце острыми клыками.

Дома поредели, и Рон спрыгнул на землю. Прокатился в телеге, чей добряк-возница согласился его подвезти. Сейчас он зайдет в квартиру и, если она окажется пустой, отправится на розыски Хельга. Всем известно, что Энгел Верлад вершит настоящие чудеса. Творит невозможное. Ну, или почти невозможное. А когда Маральд Хельг окажется у него в руках, Рон свесит его через парапет часовой башни и будет держать в воздухе до тех пор, пока тот не взмолится о пощаде и не возьмет на себя вину за кражу.

Хотя поможет ли это освободить его мать – бабушка надвое сказала.

И тут, как назло, зарядил дождь.

Выругавшись, Рон соскочил с телеги, бросился через улицу и, как и другие прохожие, юркнул под ближайший карниз. Пока одни люди жались под навесами, чтобы спрятаться от ливня, другие, более сметливые, раскрыли зонтики или прикрыли головы газетами. «И в том, и в другом случае они все равно промокнут, – подумал Рон. – Через десять минут или чуть раньше». Дождевые капли, проходя сквозь укутавшие город слои дыма, пепла и грязи, падали на землю болотистой жижей. Одна надежда – вскоре этот дождь обратится неистовым ливнем и на день-два очистит этот город от пыли. В противном случае Дрезберг еще больше утонет в скверне и нечистотах.

Рон застонал и прислонился затылком к стене небольшой прачечной, где стирали одежду тех, кто мог себе позволить оплатить труд наемных работниц. Рон и сам прибегал к их услугам пару-тройку раз, когда работы было невпроворот и он крутился как белка в колесе. Мама всякий раз фыркала, что он «пускает деньги на ветер»: «Если уж ты так занят, я сама тебе все постираю. Мне не сложно».

Свинцовый шар принялся глодать его внутренности. Рон чертыхнулся.

Скучившиеся вокруг Рона люди трещали без умолку. Некоторые, подняв повыше воротник, ринулись в гущу стихии, говоря, что дождь, вероятно, продлится долго, а они опаздывают на смену, и сетуя, что по дороге загваздают юбки. «Мне бы ваши проблемы», – вздохнул Рон и посмотрел поверх голов на серые капли, с ревом обрушивавшиеся на серые же булыжные мостовые. Рядом, под навесом передвижной рыбной палатки, тоже сгрудилась небольшая толпа. Рон даже пожалел их: от дождя они, может, и спрячутся, но насквозь провоняют рыбой и весь день буду таскать за собой этот невыносимый запах. Из-за угла вынырнул ушлый торговец и стал предлагать жестяные листы и картонки – широкие и плоские, вполне подходящие, чтобы укрыться от низвергающейся с неба мути. Несколько человек бросились к нему, чтобы приобрести ходкий товар.

Рон покрутил головой, задержался взглядом на кучке мающихся под карнизом людей. Протер глаза. Прищурился.

«Твердыня Господня! Да это же она! Она, собственной персоной!» Сэндис. Ворюга, умыкнувшая его амаринт, пока он спасал ее голову.

Он пробрался к краю тротуара, чтобы получше разглядеть девушку, и его уютное местечко возле стены мгновенно заняли те, кто стоял рядом. «Это она. Никаких сомнений. Та же одежда, только заляпанная грязью. Тот же капюшон, но натянутый на лоб. Тот же рыскающий взгляд, постоянно что-то высматривающий. И взмах головы, раз за разом позволяющий в деталях рассмотреть ее лицо».

Забыв про небесные хляби, Рон ринулся к ней.

Сэндис повернулась и заметила его. Глаза ее расширились, и она, шлепая раскисшими от влаги туфлями, сиганула на улицу и бросилась бежать по вздувшимся пузырями лужам.

Однако на этот раз Рон был быстрее. Он нагонял ее. Медленно, но неотвратимо.

Пулей пронесясь мимо магазина, она выскочила на дорогу, плотно застроенную жилыми домами. Резко свернула в один проулок, в другой, пытаясь выиграть секунды, которые Рон тотчас же отыгрывал назад. Скрючившиеся под карнизами люди провожали их удивленными взглядами. Бурая капля угодила Рону прямо в глаз. Не прекращая бег, он смахнул ее, вытянул руку и…

Сцапал беглянку повыше локтя. Она рванулась, как умалишенная, и они оба, одной кучей-малой, повалились в лужу. Грязь забила им рты, залепила глаза и уши. Сэндис захрипела, вывернулась, изготовилась двинуть его ногой, но он успел схватить ее за лодыжку.

И тогда она заехала ему кулаком. Он бы и бровью не повел, не попади она костяшками прямо в глаз.

– Ч-черт! – зарычал Рон и разжал пальцы.

Она стремглав вскочила и пустилась наутек, но не успела сделать и пары шагов, как он снова настиг ее.

– Пусти! – забилась она в его руках, словно дикая птица.

– Отдай то, что взяла, и, может, тогда отпущу, – рявкнул Рон и протянул руку к ее карману.

Сэндис отпрыгнула. Разумеется, он не собирался ее бить, чтобы забрать амаринт, но, похоже, это действительно был не его день.

– Эй, ты! – заорал какой-то парень, ссутулившийся под козырьком крыши. – Она же сказала «нет», значит – нет. А ну отпусти ее!

– Это не то, что ты подумал! – закричал Рон, еще крепче вцепившись в Сэндис. – Она украла у меня кое-что.