Дым на солнце
Шрифт:
То, что началось как медвежий болезненный рев, сменилось человеческим криком.
Цунэоки с глухим стуком упал на сырую землю, больше не являясь существом магии. Рана на его животе – полоса кровоточащего огня – уходила в землю. Огненное прикосновение лисы прожгло его череп.
«Глупый, глупый мальчишка». Лиса цокнула языком, кружа вокруг него. Она остановилась, осматривая свою рану. Неторопливо слизнула кровь с нее.
«Ее зовут Юми? – она безмятежно улыбалась. – Когда я найду ее, твоя сестра заплатит за
Заклеймен на всю жизнь
Император и его старший брат шли по недрам императорского дворца – по местам, где среди копошащихся существ и вонючих помоев бродили только низшие из слуг. Глубоко в тени под жалкой пародией на окно находились две одиночные камеры, запертые железными дверями, и деревянные стропила обозначали их потолок. В каждой камере была решетка для испражнений и пол, устланный гниющей соломой. И ничего больше.
Это было маленькое тесное пространство, но Золотому замку никогда и не была нужна тюрьма больше этой. Те, у кого хватало дерзости оскорбить императора или любого из его верных феодалов, сталкивались с одним из двух наказаний: смертью или изгнанием, причем смерть могла быть исполнена множеством красочных способов: удушение от протаскивания за горло по улицам, подвешивание вниз головой и утопление, разрывание на части растягиванием на крепостных валах, смерть в яме с ядовитыми змеями или – если преступнику улыбнется удача – простое обезглавливание.
Что до тех, кому досталось изгнание?
Они были заклеймены на всю жизнь.
Року и Райдэн направились к камере в дальнем углу. Четыре императорских гвардейца шли с двух сторон от них, а на буксире плелся человек со шрамами, одетый в темный халат. Он нес в руках железный сундук, запачканный запекшейся кровью.
Расслабленно прислонившись к каменной стене, внутри сидел человек. Спутанные темные волосы скрывали черты его лица. Его черный косодэ был покрыт сажей, кровью и грязью. Лунный луч, перемещающийся над его головой, резко высвечивал лабиринт стропил, отбрасывая угловатые тени на полу у его ног.
– Такэда Ранмару, – мягко начал Року. – Для меня большая честь наконец встретиться с тобой.
Оками не двигался. Не ответил даже взглядом на приветствие.
– На колени, ты, дрянь, – рявкнул Райдэн, его пальцы дернулись на самэгаве [7] из белой змеиной кожи его катаны. – Поклонись своему императору.
Оками остался сидеть неподвижно на грязной соломе, вытянув вперед ноги, только на его губах мелькнула легкая улыбка, как будто его не волновала угроза Райдэна.
7
Самэгаве – досл. «акулья кожа». Важная составляющая катаны, обвязка цуки – рукояти меча. Обеспечивает дополнительное сцепление руки с рукоятью.
Року медленно ухмыльнулся.
– Довольно жалкое проявление неповиновения.
И снова никаких признаков ответа.
В этот раз Райдэн кивнул, молча приказывая одному из императорских
Император поднял руку, чтобы остановить их. Он склонил голову набок.
– Кажется, добрые слова тебя не трогают, – вслух размышлял Року. – А мой брат уже сделал выбор в пользу устрашения. Всего за несколько мгновений я опустился до простейших оскорблений. Что же остается?
Оками поднял глаза на фигуру в капюшоне, неподвижно стоящую в стороне. Изучил темный сундук, зажатый в костлявых руках человека, и голодную ухмылку его потрескавшихся губ.
– Угрозы. – Его ответ был произнесен холодно, неторопливо. Несмотря на то, что он казался расслабленным, его тело оставалось высеченным из камня, как уснувшая гора.
– Это правда, – согласился Року. – А угрозы сработают?
– Боль, – продолжил Оками, не сводя глаз с сундука.
Улыбка Року была жестокой, как будто этот вариант принес ему наслаждение.
– А она сработает? Если бы я пригрозил тебе болью, ты бы стал сотрудничать?
Оками проигнорировал его. Райдэн снова кивнул в сторону императорской гвардии, и замок на двери камеры со зловещим щелчком открылся.
Року вздохнул.
– Меня беспокоит, что мы не можем прийти к единому мнению даже по такому простейшему вопросу, господин Ранмару.
Ухмылка озарила одну сторону лица Оками, подчеркивая косой шрам на губах.
– Мое мнение – это гора. Ваше – поле. Должна ли гора преклонить колени перед полем? – Он оскалил белые зубы в мрачной ухмылке, а затем кивнул на солому под ногами. – Или поле хочет доползти до меня?
– Ты предательская свинья. – Войдя в камеру, Райдэн решительно выхватил свой клинок из саи. – Ты будешь обращаться к своему небесному повелителю с уважением. – Его слова были острыми, как свистящая коса, его оружие замахнулось с убийственным намерением.
На этих словах Оками поднял глаза. Лунный свет, просачивающийся сквозь решетчатое окно наверху, изгибался, будто тянулся к нему. Но он оставался вне его досягаемости, шрам на губах засеребрился.
– Так быстро, – пробормотал он.
Райдэн моргнул.
– Что?
– Я узнал о твоей слабости так быстро, принц Райдэн.
Прищурившись, Райдэн отдернул клинок, ударяя по каменной стене на волосок от головы Оками, и дождь из золотых искр обрушился на них.
– Брат… – тихо позвал Року. – Терпение.
– Ты жаждешь уважения даже в мире, созданном, чтобы беспрекословно предлагать его тебе, – продолжил Оками. Его черный взгляд даже не дрогнул. – Но может быть, просто это уважение кто-то отобрал у тебя в детстве. Или, возможно, ты предсказуемо презираешь свою судьбу? – Он понизил голос, добавляя: – Первенец, которому ничего не предначертано.
Как только Райдэн поднял свой меч во второй раз, Року махнул рукой, призывая их обоих замолчать.
– А в чем твоя слабость, господин Ранмару? – спросил император своего пленника.
Как и ожидалось, Оками не ответил.
– Что ж, хорошо, – вздохнул Року, само олицетворение терпения. – Ты ответишь на мои вопросы, если я назову тебя вместо этого Оками? Я слышал, что ты предпочитаешь это имя. Я готов пожаловать тебе этот дар.
Оками вздернул подбородок. Прислонил голову к стене. Его распущенные волосы упали с его покрытого синяками лица, когда он встретился взглядом с императором.