Дым отечества, или Краткая история табакокурения
Шрифт:
Нет, недаром в первой половине XIX века в городе на Неве были в ходу следующие незамысловатые строки:
Трубка в жизни утешенье, Трубка — радость наших дней, От тоски одно спасенье — Быть все с трубкою своей.Подобно спутникам Христофора Колумба, возвращавшимся из Америки в Европу, петербуржцы относились к курению прежде всего как к лекарству от скуки. Другой автор, укрывшийся за инициалами В. В., утверждал в своей брошюре под названием «Курите, сколько хотите»: «Ни телесные упражнения,
После Андрианопольского мирного договора, заключенного Россией с Оттоманской Портой в 1829 году, в Петербурге стал входить в моду турецкий табак. Центрами его торговли были южные города Российской империи (Одесса, Кременчуг и др.), а также военные поселения, где всегда полно курильщиков. За «око» (три фунта) отличного турецкого табака, тонкой, как шафран, крошки, производимой разносчиками табака в присутствии покупателя и упаковываемой в «папушки», платили в 1830-е годы по 60–75 копеек. В начале XX века за фунт такого же табака платили уже от 6 до 8 рублей. Как видим, турецкий табак оставался в спросе у петербуржцев в продолжение многих десятилетий.
При императоре Александре I (царствовал с 1801 по 1825 годы) для развития табачной промышленности было сделано немного. Однако в 1803 году в южных краях России происходила раздача земель с видами на выращивание растений, которые можно использовать и в табачной промышленности. Тамошние помещики сумели увидеть пользу от возделывания табака и стали учиться обрабатывать его. Количество табачных плантаций на юге России год от года увеличивалось без какого-либо поощрения со стороны властей.
В эпоху Александра I трубка и сигара начали мало-помалу вытеснять табакерку из обихода городских жителей. Очевидец писал: «Вдруг с величайшею прогрессиею посыпались у нас сигары и картузы [16] курительных Табаков. Быстрым полетом влетела в нашу землю страсть курения, и в течение нескольких лет распространилась привычка курить табак и сигары не только в Петербурге, но во всей России, во всех сословиях, во всех званиях, во всех возрастах. Эта страсть сделалась такою же необходимостию, как пища. Повсюду поднялся дым, пускаемый на воздух, по крайней мере, тридцатью миллионами русских и разных иностранных обитателей».
16
Бумажные мешочки в фунт, полфунта и четверть фунта. Зная это, без труда понимаешь, что имел в виду Хлестаков, спросивший у своего слуги Осипа: «Посмотри, там, в картузе, табаку нет?». Напомню, что картузом также назывался мужской головной убор, но не о нем сейчас идет речь.
Между тем, 17 июля 1839 года в газете «Ведомости С.-Петербургской городской полиции» сообщалось, что горожанам отныне запрещается курить «на улицах и площадях, а также в конюшнях, сеновалах, на чердаках и тому подобных опасных местах». Этому полицейскому запрету предшествовал один из самых разорительных пожаров, в огне которого погибла большая часть убранства Зимнего дворца. Произошел он в декабре 1837 года.
В соответствии с Табачным уставом, принятым в 1848 году, запрещалось курение в общественных местах и даже на улице. Нарушителям этого закона, невзирая на лица и чины, грозил крупный денежный штраф. Запрет, впрочем, не возымел должного действия. Напротив, резко увеличилось число пожаров, поскольку курильщики, завидев полицейского, спешили выбросить папиросу куда угодно, нимало не заботясь о том, что она может послужить причиной пожара.
Пожар представлял серьезную опасность не только для зданий, но и для деревянных мостовых, а также мостов. Когда в ноябре 1850 года был открыт первый каменный мост через Неву — Благовещенский (ныне Лейтенанта Шмидта), это стало событием и для любителей табака, поскольку на нем было разрешено курить: мост был каменный. А покурить, стоя на мосту, — особое удовольствие; это вам скажет любой курильщик, и тогдашний, и нынешний. Последний, впрочем, предпочитает курить на балконе, но ведь это все равно, что на мосту.
Ведь покурить на мосту или на балконе — такое же удовольствие, что и подымить в школьном туалете, или на светском рауте, или на конюшне, или в поле, засеянном пшеницей. Да мало ли на свете мест, где ни ступала нога курильщика, где ни оставлял он после себя облачко дыма, которое вроде бы и растаяло уже — а все дымком тянет.
А сколько пожаров произошло от непогашенной сигары, папиросы, сигареты, пахитоски?
Столько, что обо всех и не расскажешь.
Упомянем лишь, что после пожаров 1849 года во всей России, как утверждает Л. Ф. Пантелеев, были запрещены спички, и вновь они были разрешены только в 1861 году. Утверждение, впрочем, более чем сомнительное.
С 1825 года — с начала царствования Николая I, который и сам не курил и курильщиков недолюбливал, — курение табака (будь то папиросы, сигары или трубки) на улицах, в театрах и в общественных местах запрещалось и преследовалось полицией. Исключение делалось лишь для табачных лавок, трактиров, где торговали табаком, и клубов. Кстати, одним из следствий этого было то, что многие курильщики становились членами клубов только ради удовольствия покурить, отдыхая или играя в карты (не станешь же курить в зрительном зале театра).
По восшествии на престол Александра II (в 1855 году) в истории табакокурения произошли важные события. По царскому указу в I860 году была повсеместно дозволена «раскурочная» продажа трубочного табака, папирос и сигар «в заведениях, где разрешена продажа питий», а также в овощных лавках и кондитерских.
А. Ф. Кони отмечал: «До шестидесятых годов прохожие не курят — это строго воспрещается». При виде приближавшегося полицейского от папиросы старались избавиться. Раскольников в «Преступлении и наказании» говорит городовому о «франте», который «отошел маленько, будто папироску свертывает». Напомню, что этот роман Ф. М. Достоевский писал в 1865–1866 годах, и о запрете на курение на улицах писатель знал не понаслышке.
В 1865 году, при Александре II, было официально легализовано курение на улицах Петербурга. В июне 1865 года было Высочайше утверждено «мнение» Государственного совета в департаменте законов «Относительно дозволения курить табак на улицах, площадях и проч. как в столицах, так и в прочих городах и местностях», а 4 июля было опубликовано постановление, разрешавшее курить на улицах Петербурга.
Это вызвало восторженную реакцию у современника: «Либерализм так и ходит волнами, как море; страшно даже, как бы он всего не захлестнул… У дверей ресторанов столики выставили, кучера на козлах трубки курят… Ума помраченье, что за вольности!».