Дыра. Путь на ту сторону
Шрифт:
А перед глазами Кона мелькали картины давно забытого прошлого. Сейчас, только подумав о возвращении домой, он вспомнил суд. Да, он очень хотел домой, назад в свою жизнь, к своей жене. Хотел снова увидеть её…, но перед глазами стоял суд и её лицо. Она не плакала на суде. Смотрела на него глазами полными ужаса и омерзения. Когда его вывели из клетки, зачитав приговор, Конрад отбросил охрану и кинулся к ней. Он хотел снова коснуться её, посмотреть ей в глаза, обнять…, а она отпрыгнула от него как от огня и завизжала так, что судья молоток выронил. А ещё…
– Убийца!!! – Взвыла она, когда Кон позвал её, вроде бы,
Ему просто не куда было возвращаться. Да и не зачем. Единственный дорогой человек на той стороне, боялся и презирал его. И он не очень понимал почему. Пусть он жестоко расправился с теми пятерыми, но они напали на них первыми! Один из них изнасиловал её! И всё равно, презренье и страх…, он не заслужил такого отношения. Но таковы законы этого общества. Его выбросили сюда, здесь ему и быть, а там делать больше нечего.
– Старый?
– Не беспокойся Сухой. Я не вернусь туда. А кто попытается вернуть – завалю нахрен. – Сухой удивлённо крякнул, а Старый нехотя пояснил. – Если честно, я бы с радостью вернулся в тюрьму.
– Чего??? – Изумлённо воскликнули оба.
– Да нет. – Старик мотнул головой и поморщился. – Вы не поняли. Не в пожизняк, а в обычную зону. Там хорошо – жрать дают, народ есть, а сейчас там правозащитники блатными стали, в зонах вообще кайфово. Я бы вот на срок лет в двадца пять-сорок лет сел бы с удовольствием. Но на мне пожизненно висит и меня в пожизняк опять закроют, а то и вовсе мусора убьют, если вернусь. Я же красных троих положил. Пэпэсов, на грабеже, и опера, когда меня брали. Если опять ловить начнут, всё, уже никаких отсидок, мусора завалят на месте. Они и так бы завалили, да я тогда живой понадобился, на камеру они играли, перед общественностью выкобенивались… - Старый скривился, собрался было харкнуть в пол презрительно, но вовремя остановился, всё-таки не на улице. – Пардон.
– Понятно всё с тобой Старый. – Улыбнулся Сухой и протянул ему руку. – Давай пять, за гнид из мусарки уважаю. Особенно за опера – искренне надеюсь, что этот опер перед смертью мучился.
– Да нет, - старик пожал руку вора, - я его быстро зарезал. Пером под ребро ткнул, он и сдох.
– Нормально, молодец Старый.
– Сухой, а ты не собираешься слинять на ту сторону, если будет возможность?
– Нет Старый. – Вор уныло шмыгнул носом и позволил себе маленькую ложь, точнее сказать полуправду. Почему-то, он не хотел рассказывать своим новым друзьям, что их желания тут уже не играют никакой роли, обратного пути для них нет. – Мне туда нельзя. Из-под земли достанут и завалят…, я честно думаю, что как узнают, куда меня отправили, возмут и явятся за мной с десяток быков. Я там нечаянно многим уважаемым людям на хвост наступил. Да больно наступил.
– Понятно. – Кивнул головой Старый возвращаясь к своему каталогу. Больше ничего не сказал, а что тут ещё скажешь? Рассказывать подробности из прошлого никто из них не собирался, не на допросе и следователей тут нет. Зато есть список вещей, которые можно взять и нужно решить, какие из них жизненно необходимы сейчас.
Уснули они только через час. А ранним солнечным утром, на их глазах, из Дыры вышли восемь женщин с окаменевшими лицами и татуировками меченных на лицах. Причём среди них были и молодые и старые,
– Эммм, как бы…, это ещё что за нахер? – Громко сказала служивая девушка в шортах, Анна, шокированно пялясь на гостей, со своего излюбленного места на бетонной плите. Сейчас она с неё слезла и круглыми глазами пялилась на женщин, да угрюмого майора, перешедшего грань вместе с ними. – Шерин! Что за херня творится? Почему в обозе млять бабы?
– Похеру и покочену млин… - Рыкнул майор, исключительно злой на всех троих старших офицеров этой и той стороны. Достал из кармана скомканную бумажку и отдал Анне. – На. ООНовцы новую херотину выдумали. Меченых по статусам допуска на вход приравняли к бродягам. Теперь в Дыру будут кидать всех без разбору – дебилов, баб, больных, похер каких, критерий один - пожизненный срок. Ты счастлива товарищ командир?
– Нахер пошёл со своим сарказмом. – Ответила девушка майору и тот совсем позеленел. Бросил ей под ноги листок с текстом резолюции и исчез в Дыре, чуть ли не бегом. Анна, листок злобно пнула и обратила свой взор на женщин. Такие разные лица – помятые, старые, молодые, общее лишь в пустых глазах…, у всех восьмерых глаза пустые. – Мля…, Тимыч!
– Здесь. – Отозвался солдат, выруливая из-за ближайшего домика.
– У них ведомого нет! Это что ещё за херня такая? Это ж женщины всё-таки!
– Это меченные Ань. – Пожав плечами ответил Тимыч. – Тебе не похер?
– Нет, не похер. – Угрюмо ответила девушка. – Мне надоело выбрасывать людей десятками на убой. Они бы ещё детей присылать начали!
– Не накаркай. – Усмехнулся Тимыч и Аня так мрачно на него посмотрела, что солдат счёл за лучшее вообще замолчать.
– Грёбанные фашисты… - Зло буркнула Анна, намереваясь начать краткий инструктаж, всё равно бессмысленный. Все восемь погибнут в ближайшие пару дней. Может и вовсе просто отправить их по дороге? Без оружия и барахла как есть в робах? А ещё лучше по пуле в голову, что бы умерли они безболезненно хотя бы… - А может есть выход и по интереснее.
Анна с полминуты задумчиво смотрела на троих меченных, внесённых в базу учёта, а значит, официально причисленных к тем, кто проживёт ещё какое-то время и способен выполнять некоторые поручения, достаточно простые для тех, кто не облачён в металл и пластик пехотки.
– Тимыч, баб куда-нибудь определи часа на четыре.
– Есть товарищ командир. – Козырнул, даже почти с энтузиазмом. Зевнул только, но то случайно получилось, вероятно, не до конца проснулся просто. – Ань, а нахер вообще?
– Пока секрет, выполняй приказ Тимыч.
И сие сказав, Анна решительно двинулась к троим меченным, замершим у входа в свою палатку. Все трое жадно смотрели на вновь прибывших, нервно тискали листки электронных каталогов и от волнения даже вспотели. Идея посетившая Анну, вдруг показалась ей не совсем верной. Что станет с этими женщинами? Возьмут что им надо и бросят. А может пристрелят старых, молодых утащат с собой, беря то, что им надо регулярно. Или всё пройдёт по другому сценарию и из них получится первая группа меченых организованная по принципу поселения. А может, из-за её решения, и эти женщины и трое меченных, погибнут. Да мало ли…, Анна стиснув зубы снова двинулась к троице, заблудившейся в глухом лесу неприличных, сплошь эротических фантазий.