Дюжина лазеек
Шрифт:
– Вы могли бы остановиться в гостинице, - парировала я, - и не подвергать ни себя, ни жену таким испытаниями.
– Как можно!
– возмутился он.
– Надо быть ближе к природе. Чтобы все естественно было!
А, так вот кто инициатор зачатия и родов в естественных - антисанитарных и крайне неудобных - условиях. Супруга-то его особого энтузиазма не выказала, вон как сморщилась.
– У меня больше нет вопросов, - признала я вынужденно.
Судья кивнула и велела секретарю:
– Пригласите первого
Первым свидетелем оказалась теща истца. Кстати говоря, «заинтересованность» свидетеля, из-за которой так любят возмущаться клиенты, с точки зрения закона нарушением не является. Любые отношения - родственные, дружеские, враждебные - сторон со свидетелем не препятствуют его допросу. И это логично, ведь чаще всего что-то происходит на глазах людей не посторонних. Соседей, семьи, коллег и так далее. Суд лишь должен учесть это при оценке их показаний.
Колоритная пожилая гномка была разодета в красно-бело-зеленый наряд, от вида которого у судьи Мышкиной задергался глаз.
– Дарая Уиллсон, - представилась гномка громогласно и ткнула себя кулаком в грудь.
– Всю правду расскажу! Все как на духу.
Судья Мышкина махнула рукой.
– Слушаем вас.
– Так чего рассказывать-то?
– Госпожа Уиллсон растерялась.
– Я с дочкой везде ходила. И к мошенникам этим, магическим, тоже. И на озеро с ними поехала.
– Зачем?
– непритворно заинтересовалась судья.
– Боялись, что они не выполнят инструкции?
– Вот еще, - насупилась свидетельница.
– Дочка с зятем у меня умненькие. И детишки у них получаются на диво. Только девчонки все... А я присмотреть хотела. Ну там простынку постелить, фонарик подержать...
Томаш рядом со мной хрюкнул, из последних сил сдерживая смех. Признаюсь, я сама от него ненамного отстала.
Гном побагровел. Вот это я понимаю - хотеть сына! В раскачивающейся лодке, в ноябре, под проливным дождем - и вдобавок при теще...
Теща же ничего такого в этой ситуации явно не видела.
– Мы и приданое мальчонке приготовили! А куда ж его теперь?
– хозяйственно вздохнула гномка.
Я встала.
– Ваша честь, можно вопрос свидетельнице?
Судья Мышкина прищурилась, чуя подвох, но разрешила:
– Задавайте.
– Госпожа Уиллсон, - обратилась я к заботливой теще, - скажите, а почему в свидетельствах о рождении вашей дочери и внучек указана неправильная дата?
И мысленно скрестила пальцы. Если гномка будет отпираться, то придется идти сложным путем. Проводить экспертизу для уточнения даты рождения, опрашивать рыбака и повитуху...
Врать или вилять она не стала.
– Так кто ж девчонок на нечетные числа записывает-то? Они тогда без пары останутся, есть такая верная примета. Мы вот всех девок на четные даты пишем - и ни одна незамужняя не осталась. У нас все так делают!
– Пф-ф!
– громко выдал Томаш.
Я
– Разрешите дополнительный вопрос истице?
– Задавайте, - кивнула судья и подалась вперед, чтобы ничего не упустить.
– Какую дату своего рождения вы сообщили в «Альвельве»? Паспортную или фактическую?
– По паспорту, - призналась она растерянно.
– А это разве важно?
Что тут можно сказать?
– У меня больше нет вопросов к истице, - улыбнулась я.
– Полагаю, неточность в указании даты рождения и стала причиной ошибки.
– Да быть не может!
– возмутилась теща и подбоченилась.
– Подумаешь, один денечек всего. Меньше даже, моя Дарочка почти в полночь уже родилась.
– При составлении гороскопа, уважаемая, - процедил Томаш с места, и слышалось в его тоне явно опущенное «не», - важно точное время. В идеале - погрешность не более четырех минут.
– Четырех минут?!
– вытаращилась теща.
– Глупости какие! А как считать-то? Как младенец целиком покажется, дышать начнет или заорет?!
Кстати, очень хороший вопрос.
Однако я не дала развиться дискуссии. Поднялась и заявила:
– Если истцы сомневаются, насколько серьезна ошибка в сутки, то можем провести соответствующую экспертизу. Только прошу учесть, что оплату экспертизы мы в дальнейшем попросим возложить на истцов!
Гномы растерянно переглянулись.
– Не надо экспертиз, - тяжело произнес господин Вартассон.
– Выходит, мы сами виноваты. Прощения просим.
И, не чинясь, поклонился растерянному Томашу.
Тот несколько криво улыбнулся в ответ.
– Ладно, бывает...
– Он кашлянул и сказал вдруг: - Если надумаете еще разок попробовать, мы скидку сделаем.
Судья подавилась смешком.
Народу в «Фолькмарр» оказалось неожиданно много. Посетители неспешно фланировали вдоль картин, вполголоса обменивались впечатлениями, раскланивались со знакомыми.
– Мне следовало бы рассказать вам что-нибудь интересное о картинах, - доверительно сказал Виноградов мне на ухо, - но в живописи я - полный профан.
Я хмыкнула и ответила тихо:
– Боюсь, я тоже. Что будем делать?
– Варианта два, - Виноградов ненавязчиво придерживал меня за локоть.
– Первый - пристраиваемся в компанию к знатокам и внимаем. Второй - прогуливаемся и смотрим. Какой выбираете?
Я поневоле рассмеялась.
– Второй, конечно! Как по мне, искусство не надо изучать, его надо воспринимать.
Он ответил лукавой улыбкой.
– Как прикажет прекрасная дама!
Я повернула голову - и увидела Шемитта, на сей раз с эффектной блондинкой. Любопытно, он их под оформление зала подбирает или по какому-то иному принципу?