Джакузи для Офелии
Шрифт:
— Через глазок ничего не рассмотришь, — пояснила свои действия бдительная Серафима Петровна, — а кого ни попадя в квартиру пускать нельзя, ведь у меня зять на государственной службе…
— Это вы правильно, — одобрил Леня, — обязательно нужно удостовериться, кого впускаете, а то сейчас очень много мошенников развелось!
За свои документы он был спокоен: они были сделаны гораздо лучше настоящих.
Серафима Петровна внимательно разглядела удостоверение и впустила Леню в квартиру, однако выразила при
— Я ведь уже все вашим людям доподлинно рассказала, что могла, а попусту болтать у меня никакого времени нету, у меня зять в восемнадцать часов с работы приходит!
— Но вы ведь борщ ему уже сварили, — проговорил Леня, принюхиваясь к доносящемуся из кухни запаху.
— Мало ли что — борщ, ему еще котлеты нажарить полагается, потому как он на государственной службе, а я все уже вашим людям и так рассказала…
— Василию Ликбезовичу? — проявил Маркиз осведомленность.
— Ему самому, — уважительно подтвердила Серафима Петровна.
— Ну, так он из другого управления, а мне тоже нужно свою работу выполнять, у меня тоже служба государственная, как у вашего зятя…
Это соображение убедило Серафиму Петровну, и она приготовилась отвечать на вопросы.
Сверившись для вида со своими записями, Леня начал:
— По имеющимся у меня сведениям, вы часто видели потерпевшего…
— Кого? — переспросила Серафима. — Какого такого потерпевшего?
— Ну, того мужчину, которого убили.
— Так ты так и говори — которого убили! А то спрашиваешь про какого-то потерпевшего… которого убили, я часто видела, почитай каждый день.
— На предварительном допросе вы показали, что потерпевший… ну, тот, кого убили, появлялся здесь в разное время…
— Это точно, что в разное, только все больше днем. Видать, нигде не работал. Тунеядец небось, а по-нынешнему — бизнесмен. Вот зять мой, который на государственной службе, — он непременно в девять часов на работу уйдет, а в восемнадцать часов вернется, и чтобы ему непременно в это время обед был. Потому что государственная служба — это чтобы вовремя приходить. А этот то в двенадцать придет, то в час…
— А когда он уходил по утрам?
— По утрам-то? — Серафима Петровна задумалась. — А когда ж он уходил-то? Должно, рано, когда я еще спала… что-то не упомню я, чтобы видела, как он по утрам уходил. Придет когда в час, когда в два, а потом снова уйдет и уж больше не возвращается.
— Не возвращается? — удивленно переспросил Маркиз. — Так, может, он здесь вовсе и не ночевал?
— Может, и не ночевал, — согласилась Серафима и неожиданно рассердилась: — А мне-то какой интерес, ночевал он тут или не ночевал? У меня своих дел хватает, у меня зять в восемнадцать часов приходит, и для него непременно обед должен быть готов, а меня тут всякими глупостями отвлекают! Некогда мне следить, кто здесь ночует!
— Это не глупости, — серьезно прервал ее Леня, — это ваш гражданский долг — оказание всемерной помощи следствию!
— Я уже все оказала! Я что знала, все рассказала! Говорю же — приходил он днем, все в разное время, когда в два, когда в три. По всему видать — непутевый человек, да еще и сильно нервный…
— Нервный? — переспросил Маркиз. — В чем это выражалось?
— Чтобы выражался — это я не говорила, чего не было, того не было. Может, в квартире у себя он и выражался, ну так это его личное дело, меня это совершенно не касается.
— Я другое имею в виду, — терпеливо проговорил Леня, — вы сказали, что он был нервный. Почему вы так решили?
— Нервный потому что. Все время шеей этак поводил, как будто ему мешает что или воротничок тесный.
— Вот так? — Леня повел шеей, как будто у него был нервный тик.
— Во-во, — согласилась Серафима Петровна, — вот точно так шеей поводил. Я же говорю — сильно нервный он был. По всему — непутевый человек… и еще девка эта к нему приходила…
— Вот еще об этой его знакомой расскажите, — ухватился Леня за ее слова и снова заглянул в записи, — что вы можете о ней рассказать?
— А чего о ней рассказывать? Девка как девка… сразу видать — шалава первостатейная.
— А по каким признакам вы это сразу определили?
— А чего тут определять, когда все и так ясно? Одета она хорошо, а кто сейчас хорошо одевается? От трудов праведных не наживешь палат каменных! — Серафима Петровна огляделась по сторонам и грустно вздохнула. — Вот ведь, зять у меня даже и на государственной службе, а никакого особенного богатства все равно нет! А у той-то шалавы пальто — не пальто, шуба — не шуба…
— Вот, кстати, об этой шубе… опишите ее!
— А чего мне чужие шубы описывать? Большой интерес! Шуба — она и есть шуба, сразу видать, что дорогущая. Белая шуба, короткая. Откуда у порядочной девушки такие деньги возьмутся? Так что я и говорю — сразу видать, что шалава! А сейчас мне некогда больше разговаривать, мне котлеты жарить надо, а то зять придет — а котлеты не готовы…
— Хорошо, только последний вопрос. В день убийства ваш сосед в какое время пришел, вы не обратили внимания?
— Отчего же не обратила? У меня специально на стенке часы висят, чтобы точно знать, когда зять с работы возвращается, и обед загодя приготовить. Так что я внимание обратила. Как раз на часы поглядела, когда он первый раз пришел. Аккурат половина второго была…
— Первый раз? — повторил ее слова Маркиз. — Значит, был еще и второй? Он ушел и потом еще раз вернулся?
— А вот не скажу, — Серафима неожиданно понизила голос, — не буду врать. Как он ушел, не заметила, а только он в четверть третьего снова пришел.