Джакузи для Офелии
Шрифт:
Полицейский тоже весьма оживился при последних словах понятой.
— Сегодня? — переспросил он. — Так она что — и сегодня к потерпевшему приходила?
— Приходила, — уверенно кивнула тетка, — непременно приходила. Часа, наверное, еще не прошло, как она к нему явилась… я же говорю — всегда в короткой белой шубке, а сегодня в черной курточке!
— Фиксируй, Гудронов! — повторил старший полицейский. — Фиксируй этот особо важный факт, и будем с тобой первичный осмотр помещения производить, на предмет не осталось ли на месте преступления каких-то улик, и не удастся ли нам выяснить личность подозреваемого… то есть
— Сидорчуку Михаилу Арсеньевичу! — подсказал расторопный Гудронов, заглянув в свои записи.
— Кстати, понятая, — Василий Ликбезович все никак не мог угомониться, — это имя вам что-нибудь говорит? Знали вы, как соседа вашего зовут?
— Ну что ты ко мне пристал! — рассвирепела Оглоухова. — Ну, русским языком тебе говорю, что видела его только в глазок! Ходит мужик какой-то в квартиру, а кто такой — он мне не докладывал! Он вообще норовил прошмыгнуть и не поздороваться!
— А с кем ему здороваться — с глазком вашим, что ли? — не утерпел ехидный Гудронов.
В ответ Серафима Петровна зарычала, как землечерпалка, работающая на холостом ходу.
Услыхав, что полицейские и понятая усиленно занялись друг другом и временно утратили бдительность, Лола сочла момент наиболее подходящим и отползла от окна к краю лоджии.
Если полицейские начнут осмотр помещения, они обязательно найдут ее, и тогда… прощай, счастливая спокойная жизнь! Ее непременно арестуют и обвинят в убийстве этого совершенно незнакомого ей человека!
Лола вспомнила, как все было хорошо только сегодня утром, как радовалась она первому весеннему дню, ласковому мартовскому солнышку, и на глазах у нее выступили слезы.
Вместо чудесной, уютной квартиры с огромной, прекрасно оборудованной ванной комнатой — грязные жесткие нары, тесная и душная тюремная камера… она никогда там не была, но догадывалась, что никакими удобствами там и не пахнет, а пахнет, наоборот, просто отвратительно… и ужасные, грубые надзирательницы, и еще более грубые соседки по камере… и как она будет скучать по своему крошечному песику Пу И… и по Лене, конечно, она тоже будет скучать, но ему об этом знать совершенно не обязательно!
Нет, допустить такой поворот событий Лола никак не может!
Она сбросила чужую поношенную кофту и ползком подобралась к краю лоджии.
Благодаря занавескам, из комнаты ее не должны были видеть, однако на всякий случай Лола соблюдала все возможные предосторожности. Добравшись до края, она осторожно выглянула наружу. Расстояние до земли показалось ей огромным, а никакого альпинистского снаряжения, даже самой обыкновенной веревки, у девушки не было, так что о спуске не приходилось и думать. На мгновение перед ней возник классический вопрос — «отчего люди не летают, как птицы», но раздумывать на эту тему было некогда.
Тогда Лола, насколько могла, вытянула шею и заглянула на соседнюю лоджию. К счастью, она тоже не была застеклена, иначе и этот путь к свободе был бы закрыт.
Лола бросила тревожный взгляд на окно, за которым заканчивался допрос наблюдательной Серафимы Петровны, и решительно вскарабкалась на ограждающую лоджию балюстраду.
Вцепившись в стенку, разделяющую соседние лоджии, девушка осторожно перекинула ногу на другую сторону и двинулась по узкому карнизу. При этом она скосила глаза вниз и увидела под собой многоэтажную пропасть. На дне ее ездили машины и копошились люди, казавшиеся с высоты крошечными насекомыми. Голова предательски закружилась, Лола представила себе, как летит на дно этой пропасти и разбивается об асфальт… она взяла себя в руки, подняла глаза и перескочила на соседний балкон. Там она отдышалась, отряхнула одежду и подошла к балконной двери.
Дверь, как и следовало ожидать, была закрыта. Трудно было рассчитывать на иное в марте месяце, но, по сравнению с только что пережитым стрессом, эта проблема была невелика. Лола обмотала руку носовым платком и приготовилась уже разбить стекло, как вдруг по другую сторону застекленной двери показалась худенькая старушка в подкрашенных голубыми чернилами мелких кудряшках. Лицо старушки выражало искреннее изумление. Лола постаралась изобразить на своем лице приветливую улыбку и жестами попросила старушку открыть дверь. Как ни странно, та послушалась.
Лола вошла в комнату, и хозяйка задала ей вполне резонный вопрос:
— Деточка, что вы делаете на моем балконе?
— Умираю от холода, — честно призналась Лола.
— Хотите чашку чая? — любезно предложила старушка.
— Спасибо, но я очень тороплюсь.
— Ах, молодость, молодость! — хозяйка покачала головой. — Однако времена сильно переменились. В мое время в окна лазили исключительно мужчины… и влезали, и вылезали в случае неожиданной опасности. Помню, как один студент вылез из моего окна в одна тысяча девятьсот… в каком же это было году? Вот ведь память! Совершенно не помню, в каком году это было, и даже не помню, как его звали. А ведь он был очень мил… а сейчас, я вижу, роли переменились, и через окно убегают девушки…
Лола еще раз улыбнулась и выскользнула из квартиры старушки, оставив ее наедине с романтическими воспоминаниями.
Выйдя на лестничную площадку, Лола оказалась рядом с дверью той самой квартиры, в которой только что пережила столько неприятных, можно даже сказать — ужасных моментов, начиная с трупа, найденного под письменным столом, и заканчивая игрой в прятки в кладовке и на лоджии, игрой, ставками в которой были ее жизнь и свобода.
Дверь злополучной квартиры была полуоткрыта, и изнутри доносились неразборчивые голоса — Серафима Петровна снова что-то говорила о государственной службе и тяжелом характере своего зятя, а Василий Ликбезович пытался призвать ее к порядку.
Лола тихонько проскользнула мимо двери и сбежала вниз по лестнице. Вызывать лифт она побоялась — звук подошедшей кабины мог привлечь внимание полицейских.
Выбравшись на улицу, она внимательно огляделась. Во дворе было довольно людно. Ловили первые лучи весеннего солнышка старушки-пенсионерки, оккупировавшие несколько соседних скамеек и, судя по оживленным лицам, обсуждавшие какое-то важное событие местного масштаба, в другом конце двора собрался кружок молодых мамаш с разноцветными колясками. Там же, поблизости от этого миниатюрного детского сада, сидел, засунув руки в карманы черного кожаного плаща и вытянув длинные ноги, худощавый мужчина с узкими подозрительными усиками. Глаза незнакомца были полуприкрыты, как будто он спокойно дремлет на солнышке, но опытный Лолин взгляд заметил настороженность его позы и характерный поворот головы. Мужчина несомненно следил за тем подъездом, из которого вышла Лола.