Джан — глаза героя
Шрифт:
— Хорошо бы через линию, в военторговский магазин и в палатку за хлебом. Мне туда хотелось бы с ним ходить.
— Отлично. Пойдемте через линию в магазин и в палатку. Ну-с! Пока пожелаю спокойной ночи! Прощай, Джан! Служи, пес, теперь настоящему своему хозяину! Итак, до утра! Я ушел.
Как только грозный инструктор исчез, Семен Гаврилович снова подозвал к себе лежавшего на подстилке Джана. Он долго его гладил и называл ласковыми именами.
Нина Александровна опять принесла мужу тарелки с ужином.
Великолепная
На закате Семен Гаврилович вышел с Джаном во двор и скомандовал:
— Гулять, милый, гулять! Иди бегай!
Нина Александровна стояла на террасе и следила за Джаном глазами:
— Как он рад! Как носится по дорожкам! Он, наверное, еще очень молодой, да, Семен?
— Ему только год и шесть месяцев.
— Вот помчался к забору, стал на задние лапы и смотрит на улицу. Ух, какой он громадный! Как бы он не перемахнул через изгородь! Позови-ка его лучше к себе.
— Джан, ко мне! — крикнул Семен Гаврилович.
Он не мог видеть, как моментально пес выстроился с ним рядом.
— Ко мне, Джан!
Холодный нос ткнулся в его ладонь.
— А-а-а, ты здесь уже, дорогой! Вот послушный какой! Ну, пошли теперь спать, — завтра утром нам много придется работать.
Сутулясь и шаря вокруг себя тростью, он двинулся было к дому. Но тут он ощутил тело собаки, крепко прижавшееся к его ноге. Опираясь о спину Джана, слепой уверенно прошел сад и взошел по ступенькам. Пес вел его ровно, заботливо останавливаясь на каждой ступеньке и все время вглядываясь в черноту его глаз.
Ему, видимо, страстно хотелось поймать наконец взгляд этого непонятного человека.
Впервые в жизни щенка человек ласкал его и по-дружески с ним разговаривал.
Джан не понимал еще, но смутно предчувствовал, что должно было войти в его жизнь с этим человеком.
Остановившись возле своей подстилки, на которую ему ласково велено было улечься, он вдруг быстро задышал, задышал, поднял опахало хвоста и, помахивая им, в первый раз в своей жизни изобразил на морде что-то похожее на улыбку.
Джан осваивает первый маршрут
Семен Гаврилович проснулся раньше всех.
Комната была полна запахов цветов. Он чувствовал тепло и солнце.
Ночью ему приснился его новый четвероногий товарищ: они вместе ходили на охоту, ездили в Москву, шагали по знакомым улицам и площадям, спускались и поднимались по эскалаторам в роскошные залы метрополитена. Семен Гаврилович видел места, которые они проходили. Все было так, как бывало до войны, только более яркое, красивое, словно вымытое и начищенное до блеска.
Они бодро шли, он и Джан, и Семен Гаврилович чувствовал теплоту прижавшейся к его ноге собаки. Он видел сверху густую черную шерсть на ее спине, пушистый, приветливо помахивающий хвост. Иногда он называл ее по имени. Она поворачивала к нему радостную морду и глядела в его, опять зрячие, глаза.
Это был крепкий, хороший сон. И, проснувшись, Семен Гаврилович долго не расставался с ощущением здоровья и радости.
— Нина! — закричал он, спуская босые ноги с кровати. — А где мой Джан?! И туфли мои разыщи, пожалуйста! Мы выйдем с ним погулять.
При слове «гулять» он почувствовал, что кто-то лохматый потерся всем боком о его колено и вложил ему в руки одну туфлю.
— Ах ты моя умница! А вторая туфленция где же?
И сейчас же он ощутил, что ему подают и другую.
— Ты подумай только, Семен, — раздался возле него голос Нины Александровны, — до чего же он понятливый! Он поднялся, подал тебе туфли и снова улегся на место. Может быть, ты ему разрешишь погулять, в благодарность?
— Сейчас, Нина, я сам вместе с ним выйду. А ты корми нас скорее. Алексей Степанович обещал явиться пораньше. А я еще не одет. Мы не завтракали.
Он вымылся — быстро, по-военному, — надел белый китель и стал обряжать Джана.
— Джан, шлейку!
Пес немедленно принес свою сбрую и влез в нее сам. Оставалось только застегнуть на ней пряжку.
Семен Гаврилович взялся за высокую дугообразную ручку:
— Во двор, Джан! Гулять!
Собака взвыла от нетерпения и потащила его к дверям. Погуляв, они хорошо позавтракали и устроились в цветнике на скамейке.
— Здравия желаю! — раздался у калитки голос Белоножки. — Готовы, я вижу? Что ж, двинемся?
— Нина Александровна хотела бы тоже пойти. Она будет смотреть издали. Джан и не догадается об этом. Ей хочется видеть нашу первую прогулку, чтобы рассказать мне потом все подробно.
— Что ж, это можно. Собака, конечно, знает, кто идет по ее следам — в стороне ли, сзади ли, сбоку ли, но Джан должен водить вас среди людей, не смущаясь количеством любопытных и не обращая на них никакого внимания. Так я его выучил. Куда же мы решили идти — в хлебную палатку за магазином военторга или в самый магазин? Приказания надо давать очень точно.
— Командуйте — в палатку, за хлебом. Но хлебная палатка у нас есть еще и другая — по нашу сторону линии.
— Тогда скажем так: «В палатку военторга, за хлебом!» Держитесь за меня. Он сначала проведет меня. Сперва я ему указываю общее направление рукой, а детали маршрута уточняю по записи, по мере продвижения. Пошли! Туда, Джан! Вперед! В палатку военторга, за хлебом.
Нина Александровна рассказывала после, как Джан, проследив направление руки инструктора, двинулся на улицу через калитку, повел своих спутников к переходу через линию, стал и осмотрелся по сторонам.