Джанки. Исповедь неисправимого наркомана
Шрифт:
– В самый раз, – настоял я.
Но как только вытащил иглу из вены, понял, что не в самый. Почувствовал мягкий толчок в сердце. Лицо Пэта стало темнеть по краям, чернота разливалась по нему, и оно таяло во мраке. Было такое ощущение, что мои глаза закатываются обратно в глазницы.
Я вернулся через несколько часов – лежал на кровати с расстегнутым воротником. Пэт ушел. Поднявшись, я тут же упал на колени. Голова шла кругом и дико болела. Из часового кармана пропало десять долларов. Кажется, он решил, что они мне больше не понадобятся.
Спустя несколько дней я встретил Пэта в том же баре.
– Господи Иисусе! – воскликнул он. – А я-то думал, ты отдал концы. Я расстегнул тебе
Я подсел через неделю. Спросив Пэта насчёт возможности торговать в Новом Орлеане, получил удручающий ответ. «В городе полно стукачей. Вот это уже действительно стремно».
Затариваясь через Пэта я вскоре поехал снежным комом с горы. Перестал пить, перестал шляться по ночам и возобновил старый график: пакетик джанка – три раза в день, плюс, в промежутках, всё остальное время, заполненное чёрти чем. Обычно я рисовал или занимался домашней мотней. Когда работаешь физически, время идет быстрее. Ну, естественно, и за товаром приходилось побегать.
В мое первое посещение Нового Орлеана главным пушером –«человеком», как здесь таких называют, был персонаж по кличке «Жёлтый». Прозвали его так из-за цвета лица: печень была не в порядке по всей видимости. Маленький худой человек, немного хромой. Его точка была в баре рядом с «Эн-Эм-Ю» и, время от времени, ему в натуре приходилось давиться пивом, чтобы не вызывать подозрений из-за многочасового сидения там. На какое-то время он был выпущен под залог, но потом дело передали в суд, и врезала ему косая сбоку на два года.
Вслед за этими событиями наступила полоса неразберихи, когда купить стало настоящей проблемой. Иногда мы с Пэтом часами гоняли по городу на машине в поисках людей, у которых могло быть. В конце концов, Пэт связался с оптовиком, который скидывал продукт по полтора бакса, но брать нужно было не меньше двадцати упаковок за раз. Барыгу звали Джо Брэндон, один из немногих, когда-либо встреченных мною пушеров, который сам не кололся.
Вдвоем мы стали потихоньку приторговывать так, чтобы только сводить концы с концами. Связь держали с теми, насчёт которых Пэт был абсолютно уверен. Лучшим нашим клиентом стал Дюпре. Он сдавал карты в одном кабаке и всегда был при деньгах. Однако, потребляя гигантские дозы, он начал частенько запускать руки в кассу. В итоге, его выгнали.
Дон, старый приятель Пэта, работал в городе, вроде что-то инспектируя, но ровно половину своего времени выпадал в полный осадок. У него никогда не было денег больше, чем на один пакетик, да и эти башли ему давала сестра. Пэт сообщил мне, что у Дона рак. «Думаю, он долго не протянет», – спрогнозировал я. Так и вышло. Через некоторое время он слег, неделю поисходил блевотиной и помер.
«Сельтерский Вилли» торговал прохладительными напитками, занимаясь также их доставкой. Данное занятие приносило ему два пакетика в день, но особой предприимчивостью он не страдал… Худющий, затюканный, рыжий человечек, как говорится, мухи не обидит. «Робок он, – характеризовал его Пэт. – „Робок и глуп“.
Были и другие, ширявшиеся от случая к случаю. Одного звали «Белым» – я так и не понял почему, так как он, напротив, был смугл – толстая безмозглая образина, официант в одном крупном отеле. Он пребывал в полной уверенности, что если заплатит за один пакетик, то второй автоматически получит в кредит. Однажды Пэт не выдержал и послал его ко всем чертям. Белый просто взбесился, кинулся к двери, потрясая пятицентовиком. «Слушай сюда», – орал он. – «Ты ещё пожалеешь, что мне отказал. Придётся вам кое с кем познакомиться». Я сказал Пэту,
– Правильно, – отозвался он. – Но этот козёл знает, где я живу. Придётся нам переместиться.
Ещё одним случайным покупателем был Лонни – сутенер, выросший в публичном доме своей мамаши и, ухитрявшийся ширяться без подсадки. Он вечно скулил, что по уши в долгах, что ему приходится выкладывать кругленькую сумму за номера в отелях, что легавые вечно прижимают его. «Ты понимаешь, о чем я? – вопрошал он. – Выгоды совершенно никакой!». Это был настоящий сутенер, нервный и прижимистый. Когда у него начинался словесный понос, он потрясал своими костлявыми ручонками, длинными чёрными, сальными волосами. Глядя на него сразу можно было понять, что член Лонни велик и могущественен. Как и все сутенеры Лонни со вкусом одевался, у него был «Бьюик» с открытым верхом.
Чувак особо не заморачивался брать у нас в долг пакетики по два доллара. Вмазавшись, он начинал, немного прочухавшись, попрошайничать, одновременно спуская рукава своей рубашки в полоску и пристегивая запонку: «Ребята, я тут малость поиздержался. Вы ведь не будете против, если я заплачу в следующий раз. Вы же знаете, за мной не пропадет!».
Пэт смотрел на него налившимися кровью глазами – угрюмый деревенский взгляд: «Лонни, ебать колотить твою мамашу в корень, мы платим за это! Интересно, а чтобы ты сказал, если б к тебе приходили, спали с твоими девками, и всё это в долг?» Пэт с укоризной качал головой: «Все вы одинаковы, лишь бы в вену воткнуть какую-нибудь хуйню. Вас ничего больше не волнует. Нашли тут себе тепленькое местечко. Можно прийти и вмазаться за здорово живешь. А мне-то какой интерес? Что мне с этого? Думаете, только как бы уколоться на халяву».
– Ладно, Пэт, не кипятись, не хочу тебя подставлять. Держи доллар, а остальное я принесу днём. По рукам?
Пэт брал доллар и молча совал в карман, недовольно поджав губы.
«Сельтерский Вилли» забегал к нам около десяти – он разъезжал по своим маршрутам, сочетая приятное с необходимым. Вмазывался и покупал дозняк на ночь. Дюпре заходил после двенадцати, когда удавалось отделаться от работы. Он вкалывал в ночную смену. Остальные приходили, когда им вздумается.
Боба Брэндона, нашего поставщика, освободили под залог. Суд штата предъявил ему обвинение в хранении джанка – уголовном преступлении по законам Луизианы. Прямых улик не нашли – ему удалось всё выбросить до того, как фараоны его накрыли. Не успел он только вымыть банки, в которых хранился джанк. Федералы не расследуют такие дела, «по следам» – их рассматривает суд штата. Обычная механика судопроизводства в Луизиане. Любое ненадёжное дело, с сомнительной гарантией успеха для Федерального суда переправляется в судебные инстанции штата, расследующего всё подряд. Брэндон рассчитывал замять дело. У него были хорошие связи среди политиков, да и дело, помимо всего прочего, было слабовато. Однако «ОП» – окружной прокурор – навесил туда послужной список Брэндона, где невзначай фигурировало осуждение за убийство и из возможных двух лет нарисовалось пять.
Пэт сразу же откопал другого поставщика. Торговля продолжалась. На углу Канала и Биржи обосновался барыга по имени Джонкерс. Из-за него Пэт потерял нескольких клиентов. На самом-то деле, товар Джонкерса был лучше, иногда я сам покупал у него или у его компаньона – одноглазого старика по имени Рихтер. Пэт всегда умудрялся это пронюхать – интуиция, что у заботливой матери, дулся потом на меня несколько дней.
Джонкерс с Рихтером продержались недолго. Биржа и Канал едва ли не самое заколпаченное место во всем Новом Орлеане. В один прекрасный день они взяли и смылись. Пэт, мрачно уставившись на меня, сказал: