Джанки. Исповедь неисправимого наркомана
Шрифт:
– Кто как умеет, – добавил он.
Когда подъехали к дому и стали вылезать, «главный» вдруг схватил меня сзади за ремень:
– Кроме жены, есть кто-нибудь в доме?
– Никого.
Вошли внутрь, чувак с трубкой показал моей жене жестяную блямбу и двинулся в комнату. Я отдал им фунт марихуаны, который хранил здесь, несколько пакетиков Эйча. Начальник явно ждал большего… Хотел свои сорок фунтов.
– Слушай, Билл, кончай, неси остальное. Давай, давай, – твердил он. – Мы же договорились, без всяких напрягов, по-хорошему.
Я сказал, что больше ничего нет. Человек
– Нам нужно всё, – проговорил он.
Впрочем, глаза его ничего сильно не хотели. Он встал так, что свет падал ему прямо на лицо. Оно не просто состарилось, оно сгнило. Агент был похож на человека, безмерно страдающего от неизлечимой болезни. Я повторил, что отдал последнее. Он рассеянно огляделся и отправился шарить в ванной и туалете. Откопал несколько старых писем, которые незамедлительно прочел, присев на корточки. «Странно», – подумал я – «почему бы ему на стул не сесть?». Видимо излишний комфорт при чтении чужих писем его угнетал. Два фараона из «Краденых автомобилей» заскучали. Наконец, они сгребли траву, дозняки и револьвер 38-го калибра, который я также держал дома, и собрались уходить.
– Теперь Дядюшка Сэм о нём позаботится, – сказал «главный» моей жене на прощание.
Они прикатили обратно во Второй участок и отправили меня в камеру, на этот раз в другую. Пэт и Маккини сидели напротив. Пэт окликнул меня, спросив, в чем дело.
– Круто, – бросил он, выслушав мой рассказ.
Пэт передал адвокату-«выручале» десять долларов, чтобы его выпустили из этого гостеприимного места к утру.
Я оказался в камере с четырьмя незнакомцами, трое из них наркоманы. Скамья была только одна, да и та занята, так что остальные стояли или лежали на полу. Я прилег рядом с человеком по имени Маккарти, видел его раньше в городе. Он уже досиживал положенные третьи сутки. Периодически слегка постанывал, а один раз тихо сказал:
– Это ли не ад?
Джанки функционируют по своему джанк-времени. Когда контакт с продуктом внезапно обрывается, стрелки часов бегут всё медленнее и вскоре замирают. Единственное, что остаётся джанки, это зависнуть и ждать, когда заработает механизм обезджанкованного бимбара. Истощенному джанки не скрыться от бега внешнего времени, негде спрятаться. Он может только ждать.
Коул рассказывал о Йокагаме:
– А все эти клевые Генри с Чарли… Когда их вкалываешь вместе, можешь даже вдыхать кайф, обволакивающий всё тело.
Маккарти глухо проныл с пола:
– Парень, не говори об этой дряни.
На следующее утро всех повезли на «линейку» – смотрины бытия. Первым номером программы был стоявший перед нами мальчишка-эпилептик. Легавые очень долго потешались над этим придурковатым персонажем.
– Сколько ты пробыл в Новом Орлеане?
– Тридцать пять дней.
– И что ты делал всё это время.
– Тридцать три дня я провел в кутузке.
Фараонам показалось это забавным до чёртиков, минут пять не могли успокоиться. Подошла наша очередь. Фараон, заведовавший всем этим действом, ознакомил остальных с производственными подробностями. – Сколько раз ты сюда попадал? –
Один из легавых заржал:
– Да уж не меньше сорока.
Интересовались, сколько раз каждого из нас арестовывали, и какие срока мы отсидели. Добравшись до меня, выясняли, сколько я получил в Нью-Йорке.
– Ничего, – говорю. – Был осужден условно.
– Ничего, – передразнил «линейщик». – Ну вот здесь и получишь первый. Как пить дать получишь.
В коридоре вдруг раздался дикий визг и звуковая гамма наподобие проблевных потуг. Я сперва подумал, что легавые работают над эпилептиком, но когда вышел в коридор, увидел того бьющимся в судорогах на полу, а над ним зависли два детектива, пытаясь реанимировать его речевые способности. Кто-то отправился за врачом.
Нас снова заперли в камере. Вошел толстый сыщик, который похоже знал Пэта и встал в дверях.
– Этот парень – псих, – объявил он. – Говорит теперь: «Отведите меня к моему начальнику». Психопат. Я послал за врачом.
Через пару часов нас отвезли в родной участок, где мы прождали ещё кучу времени. Днём прикатил чувак с трубкой, с ним ещё один, и часть арестантов, в том числе и меня, забрали в Федеральное управление. Новый целитель душ был молод и тучен, с сигарой вместо соски. Коул, Маккарти, я и два безымянных негра забрались на заднее сидение. Чувак с сигарой сидел за рулем. Вынув её, наконец, из пасти, повернулся ко мне:
– Так чем же вы занимаетесь, мистер Ли?– спросил он вежливо, как подобает человеку образованному.
– Фермой, – я был предельно краток.
Парень с трубкой усмехнулся:
– С травкой, посеянной между грядок. Что, не так?.
Любитель сигар покачал головой:
– Не-а. Если сажать среди других культур, то ничего путного не выйдет. Она сама по себе должна расти, – и заговорил с Маккарти, на него не глядя, через плечо.
– А тебя я собираюсь отправить в исправительную колонию в «Анголе».
– За что же, мистер Мортон? – спросил Маккарти.
– А за то, что ты наркоман чёртов, вот за что.
– Только не я, мистер Мортон.
– А следы от уколов как же?
– Сифилис у меня, мистер Мортон.
– У всех джанки сифилис, – отрезал Мортон холодным, снисходительно-отвлеченным голосом.
«Трубка» безуспешно пытался подколоть одного из негров по прозвищу Лапа, из-за искалеченной руки.
– Ну что, оседлала тебя Старая Обезьяна? – спросил он.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – отозвался Лапа. Шутка и в самом деле была неуместной. Лапа вовсе не дерзил, он действительно не сидел и держался соответствующе.
Они припарковались напротив Федерального управления и потащили нас на четвертый этаж. Мы остались ждать в предбаннике. Внутрь, для допроса, вызывали по одному. И вот пробил мой час, я вошел, за столом сидел «Сигара». Знаком пригласил меня сесть.
– Меня зовут мистер Мортон, – представился он. – Я – федеральный агент «Отдела по борьбе с наркотиками». Хотите дать показания? Как вы знаете, у вас есть законное право отказаться. Разумеется, в случае отказа от дачи показаний мы продержим вас дольше и всё равно предъявим обвинения.