Джастис
Шрифт:
Наблюдая, как его грузовик исчезает в ночи, мое разбитое сердце терзает глубокая боль, наполнявшая его глаза. Смотреть, как он пытается общаться с Ханной сегодня вечером, было тяжело. Он выглядел таким растерянным, таким... неуверенным, а этот мужчина никогда в жизни ни в чем не сомневался. Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь простить себя. И не буду винить Джастиса, если он тоже не сможет.
Вытирая слезы, возвращаюсь в дом и поднимаюсь по лестнице, обнаруживая Ханну на кровати в обнимку со львом и смотрящую на фотографию своего отца. Она тоже выглядит немного потерянной и неуверенной.
—
— Привет, мамочка.
Прохожу в комнату и сажусь рядом с ней на кровать.
— Как ты себя чувствуешь?
Она пожимает плечами.
— Нормально.
— Тебе понравилась ваша с ним встреча?
— Наверное. У нас было не так много времени. — Разочарование в ее голосе отзывается болью в сердце. Ей бы хотелось провести с ним больше времени, но я могла сказать, что Джастис приближался к тому, чтобы вновь потерять самообладание, особенно, увидев фото.
— Все прошло быстро, — соглашаюсь я, — но он вернется завтра и, уверена, немного задержится. Может, придумаешь что-нибудь, чем бы вы могли заняться вместе.
— Например? — спрашивает она.
Я пожимаю плечами.
— Почему бы тебе не составить список? Ты могла бы поделиться тем, что тебе нравится. Вроде любимой еды или фильма.
— Хорошая идея. — Она улыбается с еще большей надеждой, чем секунду назад. — Ты поможешь мне все написать?
— Конечно, но утром, ладно? А сейчас нужно подготовить тебя ко сну.
Мы направляемся в ванную, где она чистит зубы и умывается. Я улыбаюсь, наблюдая, как она делает все сама, не веря, насколько быстро бежит время. Такое чувство, будто только вчера она спала в моих объятиях, пока я пела ей колыбельную, а она сосала бутылочку.
В свои пять лет она более взрослая, чем большинство детей ее возраста. Она уверенная в себе, независимая, и в ее душе горит огонь, который я видела лишь у одного человека…
Я позволяю этой мысли сникнуть, прежде чем меня снова захлестнет чувство вины. Как только она заканчивает, я вновь укладываю ее в постель и накрываю одеялом. Она тянется ко льву, прижимая его к своей маленькой груди.
— С его стороны было очень мило сделать тебе такой особенный подарок, — говорю я, наклоняясь, чтобы потрогать мягкую игрушку.
— О да. Я люблю Начо! — на ее личике появляется улыбка, освещающая всю комнату, но быстро сникает. — Мне очень хочется пойти с ним в зоопарк, но я немного боюсь.
— Это нормально. Держу пари, он тоже нервничает.
— Не знаю, — говорит она, — по-моему, он ничего не боится.
Раньше я думала то же самое, но сегодня увидела все в ином свете. Сегодня вечером, когда он смотрел на нашу дочь, я увидела эмоции, которых не замечала в нем до этого. Если кто-то и может прорваться сквозь его барьеры, то не сомневаюсь, что это маленькая девочка, лежащая передо мной. В ней есть свет, который необратимо меняет людей.
— Все будет хорошо. Вот увидишь, — заверив ее, наклоняюсь и целую в щечку. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, мамочка, — она поворачивается на бок и смотрит на фотографию Джастиса. — Спокойной ночи, папочка, — шепчет она.
Сдерживаемые мной слезы, катятся по щекам. Я отворачиваюсь, прежде чем она их увидит, и иду
— Он не ненавидит тебя, ты же знаешь. Он даже сказал мне об этом.
Я закрываю глаза, проглатывая комок в горле. Ради нее я оборачиваюсь с самой лучшей улыбкой, на какую только способна.
— Я знаю. Не беспокойся обо мне. Я в порядке.
Она кивает, но не выглядит убежденной.
— Спокойной ночи, — повторяю, затем выхожу и закрываю за собой дверь. Упираюсь в нее спиной и делаю болезненный вдох.
В конце концов, спускаюсь вниз, чтобы сделать себе чай, нуждаясь в чем-то теплом, чтобы изгнать поселившийся внутри меня холод. С горячей кружкой в руках устраиваюсь в гостиной и оглядываю крошечный фермерский домик, который снимаю последние шесть лет. Как бы я ни была благодарна Тэтчеру за то, что она помог мне его подыскать, не могу не задаться вопросом, где бы я оказалась сейчас, пойди события той ночи много лет назад по-другому. Я часто об этом думаю.
Что, если бы я пришла в квартиру Джастиса, а той девушки там не было, и мы находились бы только вдвоем, и я смогла бы ему все рассказать? Где бы мы все сейчас были? Уехал бы он со мной из города? Или заставил бы меня остаться?
Не сомневаюсь, что последнее. Джастис ни от чего не бежит, и, как бы трусливо я ни поступила, мы с Ханной жили гораздо более мирной жизнью. Никаких обвиняющих взглядов от известных людей в том городе, чему я отказываюсь когда-либо подвергать свою дочь.
А еще есть Дерек. При мысли о нем у меня по спине пробегает дрожь, когда я вспоминаю ту роковую ночь. В ту ночь я увидела чудовище, каким он на самом деле и является, и как близко он подошел к тому, чтобы овладеть моим телом, в котором рос мой ребенок.
Теперь он мэр Винчестера, что нисколько меня не удивило, когда Тэтчер сказал об этом. Его готовили к этой должности с самого рождения. Именно так семьи-основатели сохраняют контроль над городом, следя за тем, чтобы все их люди оказались на нужных позициях. Если вы угрожаете их планам — они вас устранят.
Это очень важная причина, по которой я уехала. Мои родители увидели бы в Ханне угрозу, а не благословение, которым она является. Она погубила бы их драгоценную репутацию, и именно поэтому я никогда не вернусь в этот город. Несмотря ни на что, я буду защищать ее от этого зла.
Глава 11
Джастис
На следующий день я подъезжаю к Райан с очередным подарком в руке, на этот раз с одной розовой розой. Я впервые покупаю цветы. В магазине я чувствовал себя таким же потерянным, как и с дочерью, и мне это, черт возьми, ненавистно. Она заслуживает от меня большего, но я не знаю, как ей это дать.
Райан выходит на крыльцо, и я останавливаюсь на полпути. Путешествую глазами по ее телу, восхищаясь тем, что был слишком зол признать. Каштановые волосы в беспорядке собраны на макушке, несколько случайных прядей прилипли к хорошенькому личику, которое за эти годы повзрослело и стало еще красивее. Короткий черный сарафан свободно облегает тело, но никак не скрывает изгибы, которые, я знаю, под ним есть.