Джастис
Шрифт:
Так и знал, что должен был скупить всю чертову стойку. У нее было бы больше, чем у Джеммы. Мне не следовало слушать ту леди.
— Как его зовут? — спрашивает она.
— Э-м… — пытаюсь придумать что-нибудь, но ничего не приходит в голову. — А как ты хочешь его назвать?
— Имя написано у него на попе, глупенький, — говорит она, хихикая, — но я не умею читать. — Она переворачивает льва, показывая мне его зад.
— О, — делаю шаг вперед, чувствуя себя полным придурком, и читаю вышитое имя. — Начо.
«Что
— Начо, мне нравится!
Полагаю, имя хорошее.
Она начинает гладить его гриву.
— У меня никогда раньше не было льва. Он даже подходит к моей комнате.
— У тебя розовая комната? — спрашиваю, выуживая любую информацию о ней. То, что я уже должен был знать, но меня лишили этого удовольствия.
— Да, хотите пойти посмотреть?
— Да, хотелось бы.
Хочу знать о ней все. Что ей нравится, а что нет, какие у нее таланты, что она любит делать. Я хочу знать о ней все, но пока начну с осмотра ее комнаты.
— Пойдемте, — говорит она, вприпрыжку вбегая в дом.
Я следую за ней внутрь и вижу, как Райан отскакивает от окна, делая вид, что занята, хотя она явно шпионила.
— Мама, мы идем ко мне в комнату! — сообщает ей Ханна, взбегая по деревянной лестнице.
— Ладно. Я буду… внизу. — Она замолкает, нервно переминаясь с ноги на ногу.
Когда я поднимаюсь по ступенькам, наши взгляды встречаются, мы неотрывно смотрим друг на друга, и воспоминания одно за другим начинают всплывать из моей памяти. Не то чтобы наше прошлое когда-либо оставалось вдалеке от моих мыслей, но в течение последних суток я не мог видеть дальше своего гнева, до этого момента. Испытываемая мною буря эмоций при виде ее, сбивает с толку, и мне это чертовски не нравится.
Как только она исчезает из виду, я следую за Ханной в маленькую розовую комнатку с белой кроватью, комодом и тумбочкой. В углу стоят крохотный белый столик и стул с розовым чайным сервизом.
— У меня такое чувство, что твой любимый цвет — розовый.
Она хихикает, и этот прекрасный звук наполняет мою грудь.
— Да, один из любимых. — Она кладет льва на кровать рядом с куклой и тремя другими маленькими плюшевыми зверушками, о которых она мне рассказывала.
— Знакомьтесь, Снежок, Масло и Лосось. Ребята, это Начо.
Я ухмыляюсь, забавляясь ее представлением. Пока она их рассаживает, блуждаю глазами по спальне и натыкаюсь на фотографию на тумбочке, от которой каждый мускул тела напрягается.
Подойдя, беру рамку, — я на байке, фото сделано без моего ведома.
— Мама дала мне его, — шепчет она, мрачно глядя на меня. — Чтобы я знала, как вы выглядите, и могла желать вам спокойной ночи.
Гнев сжимает грудь, мечась взад и вперед огненным шаром. Она не должна была говорить «спокойной ночи» гребаной фотографии,
Мгновения, которые мне уже никогда не вернуть.
Взяв себя в руки, ставлю фотографию обратно и поворачиваюсь к ней.
— Ханна, ты любишь зоопарк?
От внезапной смены темы она не теряется ни на секунду.
— Да, сэр. Я ходила туда всего один раз, но мне очень понравилось. Мама водила меня на один из моих дней рождения.
Ее ответ только усиливает всепоглощающее чувство негодования. Мне столько всего нужно наверстать.
— Не хочешь сходить со мной? — спрашиваю я.
Ее глаза расширяются.
— Прямо сейчас?
Я ухмыляюсь.
— Нет. Для этого уже слишком поздно, но, может быть, в эти выходные?
— Она в эти выходные не занята, — говорит Райан, входя в дверь. — Ханна, ты хочешь пойти?
Она кивает матери, потом снова обращает свое внимание на меня.
— А мы увидимся с вами до этого?
— Я буду приходить каждый вечер, чтобы повидаться с тобой, — говорю, не утруждаясь спросить Райан. Я не собираюсь выпрашивать встречи с дочерью.
Она улыбается, выглядя довольной таким ответом.
— Тебе пора спать, но завтра мы увидимся.
— Ладно.
Я колеблюсь, еще не готовый оставить ее, но знаю, что это к лучшему, особенно из-за терзающей меня горечи.
— Спокойной ночи, Ханна.
— Спокойной ночи, — шепчет она.
Снедаемый сожалением, спускаюсь по лестнице.
— Я сейчас вернусь, — говорит Райан, следуя за мной вниз.
Я не замедляю своих торопливых шагов, гнев толкает меня вперед.
— Джастис, подожди, — зовет она, выходя за мной на улицу.
— Не сейчас, Райан!
— Прошу, одну минуту.
Я поворачиваюсь к ней, моя грудь вздымается от угрожающей взорваться ярости.
— Чего тебе надо? Говори уже, чтобы я мог убраться отсюда к чертовой матери.
Она тяжело сглатывает, в ее глазах отражаются эмоции, за которые я не чувствую угрызений совести.
— Прости. Я знаю, тебе тяжело.
— Ты ни хрена не представляешь, как мне тяжело. Как больно сознавать, что пять лет жизни моей дочери прошли, а я, как гребаный незнакомец, пытаюсь договориться о встречах!
— Ты можешь приходить к ней столько, сколько захочешь, — выдыхает она, по ее щекам текут слезы.
— Ты чертовски права, могу, и не потому, что ты так сказала. У меня есть права, Райан, в которых ты больше не будешь мне отказывать.
Не говоря ни слова, забираюсь в грузовик и убираюсь оттуда, цепляясь за гнев, разъедающий меня изнутри, потому что это чертовски легче, чем признать боль в груди.
Глава 10
Райан
<