Джастис

Линн К. С.

— Я не знаю, что делать, — признаюсь, проглатывая чувство вины, угрожающее задушить меня. — Не знаю, как сделать это правильно для всех нас, особенно для Нокса.

— С твоим братом все будет в порядке. Он сильнее, чем ты думаешь.

Он ошибается, но это потому, что он не знает о прошлом Нокса. Никто, кроме Брэкстена и меня, не знает, и этот секрет мы унесем с собой в могилу.

Многие годы я стоял с ним плечом к плечу, пока он сражался со своими демонами. Теперь я не повернусь к нему спиной. Я по-прежнему буду

рядом с ним, просто мне придется найти для этого другой способ. Я должен это сделать ради моей семьи.

Смотрю в теплые, наполненные терпением и пониманием глаза отца, и в сознании всплывает один вопрос. Болезненный вопрос, тяжестью давивший на меня последние несколько недель.

— Мне нужно спросить тебя кое о чем, и я хочу, чтобы ты был со мной честен, несмотря ни на что.

Он кивает.

— Хорошо.

— Ты держал Ханну от меня подальше, потому что не считал, что из меня выйдет хороший отец? — Эта мысль причиняет больше боли, чем сам обман, но мне нужно знать ответ, прежде чем я смогу двигаться дальше.

— Никогда, — единственное слово вырывается у него с едва слышным вздохом. Он хватает меня за плечи и смотрит прямо в глаза. — Слушай меня внимательно. Я всегда знал, что этой маленькой девочке повезло, что ты ее отец, так же как мне повезло, что ты мой сын. Ты сильный, верный и благородный. Я чертовски горжусь тобой. Хранить секрет об этой малышке не имело к этому никакого отношения. Я сделал это, потому что чувствовал, что в то время это был мой единственный вариант, чтобы обеспечить безопасность вам всем.

— А теперь?

Он выпрямляется, не сводя с меня глаз.

— Теперь все по-другому. Райан уже не так уязвима, как во время беременности. Угроза того, что она не родит ребенка, давно миновала. Жаль, что она не сказала тебе раньше, но что сделано, то сделано. Мы не можем изменить прошлое, никто из нас не может, но я обещаю, что больше никогда и ничего не буду от тебя скрывать.

Обещание немного облегчает груз, давящий на грудь. Мне все еще чертовски больно, но я отказываюсь злиться на него, потому что он дал мне гораздо больше, чем скрывал от меня.

— Между нами все в порядке? — спрашивает он.

Кивнув, делаю последнюю затяжку, выбрасываю сигарету и быстро тушу ее ботинком.

— Да, папа. У нас все хорошо.

Он притягивает меня к себе и крепко обнимает, за эти годы я так привык к его объятиям. До него привязанность была мне незнакома. Я часто думал о том, как изменилась бы моя жизнь, родись я у него, а не у женщины, которая меня ненавидела. Но всякий раз, когда в голову приходит эта мысль, я отбрасываю ее в сторону, зная, что в противном случае не обрел бы своих братьев, а жизнь без них не имела бы смысла. В этом я уверен.

— О-о-о, Нокс, глянь-ка, праздник любви проходит без нас, — насмешливый голос Брэкстена прорезает воздух, когда они с Ноксом выходят на крыльцо. — Я чувствую себя немного

обделенным. А ты?

Отец игнорирует его попытку разрядить обстановку и тянется к ним обоим.

— Идите сюда. Хочу поговорить с вами минутку. — Он ставит их рядом со мной, образуя между нами круг. — В ближайшее время наша семья столкнется с множеством препятствий, и нам очень важно держаться вместе. Нам нужно держать голову прямо и не позволять гневу взять верх над чувствами, слышите?

— Как же нам это сделать, если ты не хочешь говорить нам, что происходит? — горячо возражает Нокс, озвучивая то, что у всех нас на уме.

— Скоро скажу. Сначала мне нужно сделать несколько телефонных звонков.

Это заявление интригует меня еще больше, и я сильнее хочу закидать его вопросами, но решаю не делать этого, потому что знаю, он ни хрена не скажет, пока не будет готов. Насколько я знаю отца, прежде чем сделать шаг, он соберет как можно больше информации.

— Я ценю, что вы, парни, готовы за меня сражаться. Знаю, защищать — это ваш инстинкт, но мы должны действовать осторожно. Все, что нам нужно, это держаться вместе, и мы победим. Я в этом не сомневаюсь. Потому что нашей семье присуща черта, которая сильнее любой угрозы.

— Какая?

— Любовь, — отвечает он. — Любовь всегда побеждает ненависть, а никто не любит так, как мы. Ни одна другая семья не предана так, как мы, и никто не будет сражаться так, как мы. — Его слова звенят в воздухе, сильные и правдивые.

— И никто не умеет стрелять так, как мы, — добавляет Брэкстен.

Улыбка растягивает мои губы, а отец усмехается.

— Тут ты чертовски прав. А теперь подойдите ближе. — Он обхватывает нас троих в объятие. — Я люблю вас, мальчики, наша семья преодолеет это, вместе мы несокрушимы.

Чертовски верно, мы несокрушимы, и тому, кто с нами связывается, лучше это запомнить.

Наш момент завершается, когда из дома рука об руку выходят Райан и Ханна; вид их наполняет мою грудь неописуемыми эмоциями.

— Извините, что прерываю, — нервно говорит Райан, ее карие глаза встречаются с моими. — Я пойду, отведу Ханну в гостевой дом, искупаю и приготовлю ко сну.

— Я иду.

— Ты не должен, — торопливо говорит она. — Останься. Мы в порядке.

— Нет. Мы уже закончили.

Как бы мне ни хотелось остаться с братьями, я не хочу упустить возможность уложить Ханну в постель. Это то, без чего я отказываюсь жить снова.

— Мы все равно не хотели с тобой тусоваться, — говорит Брэкстен.

Я бью его в плечо за то, что он такая задница, и он отвечает тем же, заставляя Ханну хихикать.

Отец опускается на колени и раскрывает ей объятия.

— Иди сюда, дитя.

Она радостно подчиняется, обнимая его.

— Спокойной ночи, папа Тэтчер.

— Спокойной ночи. Хорошенько выспись, а утром поможешь мне подоить коров, хорошо?