Джебе – лучший полководец в армии Чигизхана

Менбек Влад

Красивый юноша оскалился и, зло стегнув нагайкой коня, поднял его на дыбы. Красиво развернулся в свечке и рванул в сторону белой юрты нойона Тургутай-Хирилтуха.

Чиркудай почувствовал, что в душе Темуджина появилась тяжесть от неожиданной встречи. Но не стал ни о чем его расспрашивать.

Однако не выдержал Джарчи, поинтересовавшись в кузнице:

– Что заинтересовало князя Джамуху? – очевидно, он видел всадника через щель в стене юрты.

Подумав, Темуджин решился и ответил:

– Он мой анда.

– Вот как? – внешне спокойно отреагировал

кузнец: – Значит, названный брат?..

– Да, – коротко ответил Темуджин.

– Н-да… – задумчиво протянул Джарчи, бросая заготовку на наковальню. Но больше ничего не сказал.

Отдыхая на следующий день за юртами, Чиркудай несмело спросил:

– А этот, Джамуха, не поможет тебе?

– Я никогда ни у кого ничего не прошу! – отрезал Темуджин, нервно встал и пошел в кузницу, бросив на ходу: – Я всегда и все беру сам.

Однажды утром Джарчи сообщил, что сегодня они поедут в лес за углем. Чиркудай не знал, что это такое, но промолчал. Джелме и Субудей обрадовались. Темуджин вопросительно посмотрел на старика.

– Ты тоже едешь, – сказал Джарчи, – я тебя взял на себя у Тургутай-Хирилтуха, так что можешь бежать.

– А как вы? – настороженно поинтересовался Темуджин.

– А нас за это Хирилтух пустит под нож.

Ребята притихли.

– Понятно, – протяжно сказал Темуджин и пошел готовить повозку.

Джелме привел старую, но еще крепкую лошадь. Её запрягли в двухколесную арбу, шумно уселись, и поехали с противным скрипом по выжженной жарким солнцем земле, к тёмно-синим сопкам на краю окоёма, будто плывущим в горячем воздухе. После застойно-кислого духа стойбища, едкого дыма от кузнечного горна и противной вони от горящего в очаге кизяка, запахи в степи показались Чиркудаю удивительно свежими и вкусными.

Проехав мимо отары овец, объедавших пожухлую траву вокруг солончака, и удалившись на приличное расстояние от пастухов, прятавшихся в тени громадных камней, невесть как попавших в холмистую степь, кузнец снял колодку с потертой шеи Темуджина.

Чиркудай сидел с рыжим на задке, болтая ногами в такт подскакивающей на рытвинах повозке. Сыновья Джарчи примостились впереди рядом с отцом.

Зло жужжа, мимо них проносились оводы и слепни, нападая на широкий круп лошади, усердно хлеставшей себя хвостом. На людей кровососы не обращали внимания. Иногда, в неподвижном жарком воздухе, скручивались тонкотелые смерчики, которые шныряли по степи хитрыми зигзагами, вихляя тонкими бедрами. Они сгребали с твердой, как камень земли, пыль и сухую траву, и поднимали все это в воздух. Потанцевав немного, смерчики так же внезапно опадали, разбросав мусор.

– Злые духи играются, – буркнул Темуджин, наблюдая за вихрями.

И именно в этот момент Чиркудай вдруг осознал, что он существует. Что он есть в этом огромном мире. Раньше он просто жил и жил, а сейчас вдруг стал жить внутри себя. Неожиданно он обнаружил, что его со всех сторон обнимает громадный мир. И в нем самом проснулось что-то громадное, похожее на бесконечную степь.

Он затаился и впервые почувствовал страх от неизведанного

чувства, от этого открытия. И испугался этого неожиданного состояния не меньше, чем однажды утром испугался лихих джигитов, налетевших на их курень. Но там было как-то по иному, не так, как сейчас. Он даже забыл болтать ногами, привыкая к новому состоянию, к новым ощущениям. Ему показалось, что окружающие его люди тоже стали другими. Они изменились вместе со всем миром. Раньше он будто спал, даже днем, когда работал, а сейчас проснулся.

Наблюдая за собой и своими ощущениями, он не заметил, как они въехали в полумрак леса у подножия холмов. Новые запахи и звуки привели его в чувство. Голодные комары, почуяв добычу, набросились на них словно стая волков. Джарчи на ходу сломал веточку и стал ею обмахиваться. Увидев это, ребята тоже вооружились ветками от деревьев, проплывающих рядом с повозкой.

Чиркудай впервые попал в лес. Его поразили высокие деревья и густая трава. Лес сильно отличался от мертвой степи, он казался живым. Вокруг тихо шептали листья на непонятном ему языке, обволакивая тело приятной прохладой.

Старик дал ребятам понаслаждаться, затем вручил Темуджину топор и пошел с ним в чащу, валить огромные березы. Но до этого приказал Джелме, Субудею и Чиркудаю раскапывать старое огневище: яму, в которой бревна перегорели в уголь.

Лошадь распрягли и отпустили к сочной траве. Чиркудай взял заступ и, приноровившись, принялся как Джелме и Субудей отбрасывать в сторону земляную крышу жеговой ямы. А из дальней чащи прилетело звонкое тюканье топоров.

Докопавшись китайскими лопатами до головешек, они услышали, как в глубине леса раздался треск и гул: это кузнец с Темуджином свалили первое дерево для следующего выжига.

Ребята начали выволакивать раскопанные поленья наверх, отряхивая с них налипшую землю. Они дружно грузили выгоревшие в уголь рубчатые плахи в стоявшую рядом арбу, отмахиваясь от надоедливых насекомых.

И тут Чиркудай почувствовал присутствие чужого. Воздух будто прошило пронзительным и давящим звоном. Он взглянул на Джелме и Субудея: старший ничего не заметил, а Субудей стал озираться и ежиться, будто ему за ворот попала колючка.

Чиркудай закрутил головой, стараясь найти источник неприятности, и увидел между деревьями, на расстоянии полета стрелы, загадочного всадника. Он сумел рассмотреть, что это был черный, как уголь, подросток, на редком, ночного окраса, коне, с белыми чулками. Глаза у незнакомца неестественно блестели в таинственном полумраке.

Тут и Джелме заметил, что Чиркудай остановился, уставившись в чащу. Старший проследил его взгляд и тоже остановился. А Субудей, как и Чиркудай, уже увидел всадника.

Странный гость подъехал к ним. Он был один. Его лицо отталкивало мертвой беспристрастностью и одновременно притягивало дьявольской правильностью черт.

– Колдун, – тихо шепнул Субудей Чиркудаю.

Постояв около замерших ребят, пришелец впился взглядом в Чиркудая, усмехнулся и неожиданным тонким голосом сказал: