Джебе – лучший полководец в армии Чигизхана
Шрифт:
– Почуял меня.
Чиркудай промолчал.
Гость повернул голову в ту сторону, где тюкал топор и спросил, ни к кому не обращаясь:
– Темуджин там?
– Да, – торопливо ответил Джелме.
И Чиркудай как-то сразу понял, что подросток-колдун мог обойтись и без их ответа. Было заметно, что колдун хотел, чтобы окружающие ему подчинялись, беспрекословно. И боялись его.
Всадник едва уловимо тронул коня, и тот послушно засеменил на вырубку.
– Теб-Тенгри, – выдохнул Джелме: – Черный колдун неба.
Субудей
Чиркудаю это имя ничего не говорило, но ему показалось, что от Теб-Тенгри исходит черный свет. Душой он почувствовал опасность, которая веяла от колдуна, бесшумно исчезнувшего между деревьями.
– Он дружит с черными духами, – заявил Субудей.
– И с другими тоже, – добавил Джелме, копируя интонацию отца.
Когда яма почти опустела, а телега наполнилась, из-за деревьев вышли Джарчи, Темуджин и Теб-Тенгри. Колдун вел коня в поводу. Кузнец был встревожен, Темуджин, как обычно, угрюм, а Теб-Тенгри непроницаемо черен.
Джарчи подошел к арбе, снял с борта мешок с сушеным мясом и бурдюк с кумысом. Усевшись на траве, он стал вытаскивать из хурджуна провизию, чашки, и раздавать всё подсевшим ребятам. Нашлась лишняя чашка, и старик предложил ее Теб-Тенгри. Но парень с непонятной улыбкой отказался от угощения.
Чиркудай вытащил свою, щербленую. Налив всем кумыса, Джарчи плеснул немного на землю – духам, проследив, чтобы и подростки исполнили древний обряд. Отпив из чашки, он молча стал пережевывать жесткое мясо. Ребята последовали его примеру. Поев, старик вежливо спросил у колдуна:
– Как здоровье твоего отца, Мунлика?
Подросток сразу не ответил, с ним что-то происходило. Чиркудай почувствовал, как колдун напрягся: словно струна. И еще Чиркудай заметил: кузнец и его старший, Джарчи, побаиваются колдуна, стараются на него не смотреть. С Субудеем было непонятно – скрытный малый. Но Темуджин совсем не реагировал на давящую силу черного подростка.
– Я давно не видел Мунлика, – тихим, певучим голосом ответил Теб-Тенгри, впившись взглядом в лицо кузнеца.
Джарчи не выдержал, заерзал и отвернулся в сторону.
– Я вижу, у вас пополнение, – так же монотонно продолжил подросток, вдавив пронзительный взгляд в Чиркудая.
Но мальчик выдержал. Теб-Тенгри усмехнулся и стал смотреть на Темуджина, ковырявшего палочкой землю.
– Зачем ты приехал, Кокочу? – не поднимая глаз, спросил Темуджин.
Внушительно помолчав, колдун тихо начал говорить. Но его голос изменился: из высокого и писклявого превратился в звонкий и низкий. Кузнец и Джелме вздрогнули от неожиданности, даже не сообразив, что у черного подростка просто ломается голос, и он искусно этим пользуется. Его слова падали словно камни:
– Был я в горах, у девяти скал, под Вечным Синим Небом. Говорил с духами, – и остановился, прищурив узкие глаза, наблюдая за слушателями. Он был доволен созданным напряжением.
– Духи мне сказали – Темуджин станет ханом. А вы будете его нукерами, – колдун показал глазами на мальчиков. – Вы покорите много народов.
Кузнец крякнул, посмотрел на сыновей, и недоверчиво покрутил головой. Но колдун пригвоздил его своим дьявольским взглядом к земле.
– Духи мне велели сказать об этом сегодня и здесь, потому что он тоже проснулся, – колдун показал глазами на Чиркудая.
Джарчи подозрительно взглянул на Чиркудая, на Темуджина, на сыновей, но не сказал ничего.
– Будет всеобщий курултай… не скоро, – колдун кивнул Темуджину.
– Я знаю, – буркнул рыжий.
– До курултая длинная дорога – целая жизнь.
Темуджин тяжело вздохнул, посмотрел на Теб-Тенгри и спросил:
– Ты был у моей матери, у братьев?
– Был, – неохотно ответил черный подросток, и недовольно сморщился из-за того, что его прервали.
Но присутствующим казалось, будто он едва сдерживает рвущийся из него наружу крик:
– Им трудно, но они тебя ждут, – замолчав, он перевел взгляд на лошадь кузнеца, аппетитно жующую в отдалении траву.
– Тебе жалко лошадь, Джарчи?
– Она у меня одна! – растерянно ответил кузнец.
– Ничего. Хирилтух даст другую, – усмехнулся колдун.
– А эта куда денется?
– Понадобится Темуджину.
– Сегодня?! – удивился Джарчи.
– Нет. Но… скоро, – непонятно ответил Теб-Тенгри.
– Да этот Агучу, разжиревший пес Тургутай-Хирилтуха, меня под нагайки положит за лошадь! – разгорячился кузнец.
– Не бойся, – успокоил колдун. – Ничего не будет.
Они напряженно помолчали.
Через некоторое время подал голос Темуджин:
– Что делает Джамуха?
Теб-Тенгри скривился. Он был недоволен вопросом, но ответил:
– Твой названный брат и любит, и ненавидит тебя. Ему нужно, чтобы ты был сильный.
– Зачем ему это? – удивился Темуджин. – Он же не хочет меня замечать?..
– Он ждет тебя. Твой анда сейчас очень сильный. Ты его единственный противник на всю Великую степь. За это он тебя и любит, и ненавидит.
– За что ненавидит? – не понял Темуджин.
– За то, что ты его соперник, а любит за то, что ты есть, – вновь непонятно объяснил Теб-Тенгри.
Темуджин подумал и усмехнулся: до него дошло, о чем вещает колдун.
– Поеду, – бросил Теб-Тенгри, легко поднимаясь с земли, едва слышно щелкая пальцами. Черный конь послушно подошел к хозяину.
– Заглянешь к моей матери? – поинтересовался Темуджин.
– Нет! – отрезал колдун, и легко, без стремян, вскочил на коня: – Поеду к Тургутай-Хирилтуху, а потом… Потом к Тогрулу. Поздравлю его. Недавно китайский Алтан-хан назвал его своей опорой в степи, – и незаметно тронул коня, резво засеменившего из леса в степь.