Джек Бестелесный
Шрифт:
— Черт меня побери! — воскликнул Роги, — А я думал, что Дирижер, так сказать, петух на верхушке Интендантской Ассамблеи, монарх мира.
— Вовсе нет, — презрительно фыркнул Делевен. — Дирижер не зависит от планетарных законодательных органов. Он отвечает только перед всем Галактическим Консилиумом, а не перед одной Конфедерацией Землян.
— Многие разделяют такое заблуждение, Роги, — сказал Сэм Голдсмит. — Юристы все еще пытаются разобраться в правах и обязанностях Дирижера, и кое-кто из нас подозревает, что Дэвид Макгрегор вводит свои правила по ходу действия! Официально Дирижер — это в первую очередь метапсихический представитель своей планеты, обеспечивающий прямую связь между ее гражданами и Консилиумом. Каждая Конфедерация Содружества рассматривает эту должность несколько на свой лад, но в целом Дирижер скорее надзиратель или представитель общества, чем администратор. Когда закончится испытательный срок, у каждого нашего колонизированного мира будет свой Дирижер, и на него (или на нее) будет возложена обязанность растить и направлять планетарное Сознание.
— Выходит, — отозвался Роги, — что Макгрегор в конечном счете всего лишь титулованная нянюшка.
Голдсмит засмеялся, но остальные адвокаты поморщились.
— Наверное, это очень трудная работа, — сказала Тереза.
— Я слышал от одного моего полтроянского друга, — ответил Голдсмит, — что большинство их Дирижеров выдерживают лишь несколько лет на этом посту.
— Боже мой!
— Вон идет секретарь, — перебил Вуди Бейтс. — Давно пора.
Стройный рыжий молодой человек в блейзере с инициалами ПДЗ сразу же определил двух просителей.
— Привет! Тереза Кендалл и Рогатьен Ремилард, если не ошибаюсь? Я Барт Зигфилд, один из помощников Дирижера. Не пройдете ли со мной? Он готов вас принять…
Спенсер Девелен вежливо перебил:
— Мы представляем юридические интересы гражданки Кендалл и гражданина Ремиларда, а потому почтительно просим разрешения сопровождать наших клиентов и представить их прошение Дирижеру Макгрегору.
— Извините, — ответил Зигфилд с любезной твердостью. — При подаче прошения вас поставили в известность, что Дирижер примет только самих просителей. Это ведь не судебное учреждение.
Делевен покраснел.
— Но…
Роги шагнул вперед.
— Мы поняли. Идем, Тереза.
Зигфилд подмигнул растерявшимся адвокатам и вышел с Роги и Терезой в длинный коридор, где царила глубокая тишина, паркетный пол был устлан китайскими коврами, а по сторонам виднелись высокие двери, скрывающие неведомо что. Обшитые панелями стены служили фоном для редкостных картин.
— Неужели это подлинный Ван-Гог? — спросила Тереза.
— Конечно, — ответил их проводник. — Дирижер Макгрегор всегда был знатоком и любителем живописи, а его должность сопряжена не только с ответственностью и обязанностями, но и с привилегиями, которыми он не замедлил воспользоваться. Картины тут, разумеется, одолжены музеями на время. Вон прелестный маленький шедевр Фра-Анжелико… А «Корабль дураков» Хиеронимуса Босха просто чудо, верно? Любимое полотно Дирижера.
Помощник постучал в дверь, ничем не отличавшуюся от тех, мимо которых они проходили.
— Ну вот, входите! — бодро пригласил их Зигфилд, указал на дверь и быстро ушел, оставив их стоять перед ней.
Роги и Тереза. Войдите, пожалуйста.
Роги чуть не подпрыгнул. Он ухватил дверную ручку, потянул ее на себя и посторонился, пропуская Терезу первой в открывшуюся дверь.
Кабинет был небольшой и уютный. В камине на решетке лежали березовые поленья и растопка. В сосновый старинный шкафчик вделан новейший компьютер — единственный намек на современную технику. Сосновый письменный стол с коричневым кожаным креслом у единственного окна с домоткаными шторами; из окна открывался вид на долину Мерримака.
Дэвид Макгрегор вышел из-за стола им навстречу. Роги впервые увидел его после омоложения, и ему вновь бросилось в глаза сходство Дэвида с его покойным отцом. Волосы другого цвета, но пушистые бакенбарды точно такие же, и даже одет Дэвид был в твидовый пиджак и жилет любимых цветов клана Макгрегоров. Пуговицы из оленьего рога — тоже неменяющаяся деталь их одежды. Дэвид пожал им руки, точно желанным гостям, придвинул два стула с ажурными спинками и гобеленовыми сиденьями, восхитился платьем Терезы и спросил ее о здоровье маленького Джека. Вернувшись в свое кресло за столом, он попросил Роги оставить для него хорошо сохранившийся экземпляр «Колес Ифа» Л. Спрэга де Кэмпа с суперобложкой Хэннеса Бока — в его коллекции научной фантастики недостает этой книги.
— Да, да, у меня есть такая, — кое-как выговорил владелец букинистического магазина. — Уже обработанная. Я ее пришлю. С моим приветом.
Темные глаза Макгрегора весело заблестели.
— Пришли с приложением счета, Роги, — сказал он категорично.
— А… э… конечно.
Наступило молчание. Потом Дэвид Макгрегор сказал:
— Я уже расследовал ваше дело. У меня к вам только один вопрос, Тереза. Зная то, что вам теперь известно о маленьком Джеке, зачали бы вы еще ребенка?
Она ответила, держа голову высоко:
— Нет. Но я по-прежнему уверена, что поступила правильно, родив его.
Макгрегор обернулся к Роги.
— Почему ты скрыл от человеческого Магистрата правду о роли Марка в этой истории?
У старика перехватило дыхание. А он-то тешил себя надеждой, что сумел провести полицейских, взяв всю вину на себя. Роги тяжело вздохнул:
— Я старик и зарабатываю на жизнь торговлей книгами. Если я получу десять лет, невелика важность. А второй соучастник — еще подросток, он только начинает жить, учиться и безусловно вырастет в большого человека. Я счел необходимым прикрыть его. Дать ему возможность вступить во взрослую жизнь без пятна.
Макгрегор опустил взгляд на свои руки со сплетенными пальцами, лежащие на темном полированном дереве стола. Он все еще носил широкое золотое обручальное кольцо.
— Вы оба сознательно нарушили законы Попечительства. Вас, Тереза, толкало иррациональное побуждение, своего рода метапринуждение, которое экзотические расы Содружества признают, хотя и не понимают. В старину люди бы сказали, что вами двигал Бог. И возможно, не ошиблись бы.
Он поднял глаза на Роги.
— Ты не хотел нарушать закона, помогая ей. И также действовал под принуждением… двойным. Во-первых, Марка Ремиларда, а во-вторых… ты сам знаешь кого.
Тереза удивленно повернулась к старику.
— Но ты ни словом не обмолвился…
Дэвид Макгрегор принудил ее умолкнуть.
— Я считаю, что обстоятельства позволяют помиловать вас обоих без каких-либо условий.
Тереза вскочила, обливаясь слезами радости, бормоча слова благодарности. Открылась дверь, вошел Барт Зигфилд, осторожно взял ее под руку и увел. Дверь за ними закрылась.
— Я тоже хотел бы поблагодарить тебя, — сказал Роги, вставая и протягивая Дэвиду руку.
Но Макгрегор словно не заметил этого и сделал старику знак сесть. Лицо у него стало очень серьезным.