Джек Бестелесный
Шрифт:
— Конечно! Я прекрасно понимаю. Мы будем делать все так, как сочтет нужным Поль. Верно, Джек?
Младенец уставился на нее огромными глазами, замкнув сознание в безмолвии.
28
Хановер, Нью-Гемпшир, Земля
25 марта 2052
По календарю в Северную Америку пришла весна. Но календарь врал — во всяком случае, относительно Нью-Гемпшира: Марк едва не сожалел, что не может вернуться в искусственный климат Консилиум Орба, который, надо отдать ему должное, был превосходен.
Он ехал на турбоцикле в общежитие после первого полного учебного дня в Дартмутском колледже, и по его кожаной форме хлестал дождь, смешанный со снежной крупой. Газоны академического городка, крыши, изгороди и прочие необогреваемые плоскости с заходом солнца начали покрываться ледяной коркой. В свете уличных фонарей блестели голые ветви огромных вязов. Пешие студенты уныло шарахались от комьев снежной каши, вылетавших из-под колес. Мчась на север по Колледж-стрит, Марк забрызгался сам куда больше, чем пешеходы, а его турб совсем перестал слушаться водителя, сопротивляясь всякий раз, когда он менял вектор. Видимо, причина в направляющем шлеме. Вероятно, он что-то напортачил, когда налаживал, обнаружив непонятную помеху при включении мозга. Бедный старенький турбоцикл получал противоречивые инструкции от его сознания и фантомной накладки в программе и не знал, то ли ему притормаживать, то ли, наоборот, рваться вперед.
В конце концов Марк отключил шлем. Он выехал на скользкую Клемент-роуд, где обогревающие решетки, видимо, объявили забастовку, и наконец свернул к корпусу Мю-Пси-Омега. Он поселился там накануне, менее чем через неделю после своего возвращения на Землю. Дорога оказалась просто катком. Конечно, он мог бы выдвинуть шипы, но предпочел выключить мотор и просто волочить тяжелый БМВ телекинетически. Если изуродовать подъездную аллею, его новые метасобратья спасибо ему не скажут. Дверь гаража открылась, когда он телепатически ткнул в старомодное электронное устройство. Марк поставил машину на отведенное ей место в тесной секции первокурсников между десятискоростным велосипедом Алекса Маниона и реактороллером «кавасаки» Бум-Бума Лароша.
Сняв цереброэнергетический шлем, Марк, сдвинув брови, заглянул в его сложное внутреннее устройство. Игольчатые электроды, красновато поблескивавшие его кровью, втянулись внутрь, автоматически нагреваясь и стерилизуясь крохотными клубами дыма. Но уже в тот момент, когда Марк начал ультрасенсорно обследовать микросхему, ему было совершенно ясно, что, смотри не смотри на чертову штуку, толку не будет. Либо придется ее разобрать и все проверить — но где взять на это время, когда надо нагонять учебу за два пропущенных семестра? — либо сунуть шлем сокурснику Алексу, может, того осенит, что тут за неполадки.
Марк вытащил из багажника компьютерный блокнот, пухлый пакет с плюшками и захлюпал по снежному месиву к задней двери. В раздевалке он снял кожаную форму, сапоги и убрал их в свой шкафчик сушиться, а потом в носках протопал в заднюю гостиную. Там Алекс, Бум-Бум, Пит Даламбер, Шиг Морита и двое второкурсников, ему незнакомых, смотрели по тридивизору русский футбол.
— А, Марк! — сказал Алекс. Остальные трое что-то приветственно буркнули.
— Небольшой взнос в общее благосостояние! — Марк бросил на стол пакет с плюшками. Все, кроме Шига, который уже хрустел сушеными водорослями из прозрачного пакетика, накинулись на них. Второкурсники забрали по две.
— Дерьмовая погодка, — промямлил Бум-Бум с набитым ртом, — но эти квазиторы очень даже ничего.
— Полусферы, — поправил Алекс.
— И уж никак не трории, — добавил Шиг Морита, не отрывая взгляда от игроков, — потому что это никак не плюшки, а японские ворота… Ого-го! По-вашему, Островский просто так запросто мяч через голову перекидывает? Тайный психокинетик, вот он кто!
— Номер не прошел бы, — отозвался Пит Даламбер. — Судьи его сразу засекли бы.
— Нет, если он клевый экранист, — возразил второкурсник.
— Если оперантный судья следит, психокинетическую закрутку мяча он всегда заметит, — сказал Алекс. — А если игрок экранируется, так экран-то сразу обнаружат. Верно, Марк?
— Практически да, — ответил Марк серьезно. — Я, вероятно, сумею его затушевать, но много ли таких наберется?
— Э-эй! И кого же это к нам занесло? — Другой второкурсник, даже еще более дюжий, чем его товарищи, неуклюже ткнул в Марка психозондом, который даже не отскочил, а был втянут так, что не осталось никаких следов. — О-о! В зверинец явился маг и волшебник. Как, ты сказал, тебя зовут, юный разносчик плюшек?
— Лучше не связывайся с ним, Эрик, — предостерег Бум-Бум. Хотя второкурсник был на три года старше, четырнадцатилетний Бум-Бум был тяжелее его на десять кило. — Он из Бребефа, как и мы.
— Я Марк Ремилард, — рассеянно ответил Марк; он в это время телепатически обсуждал с Алексом возможный вариант исправления шлема.
Второй второкурсник испустил стон.
— Еще одна иезуитская задница! Вы тут просто кишмя кишите, мелюзга переразвитая!
— Ремилард? — Эрик нахмурился. — Неужели ты тот…
Из руки Бум-Бума полетела плюшка и заткнула Эрику рот.
— Марк свой парень, — спокойно сказал Пит Даламбер. — Иногда он наводит жуть, но вы скоро привыкнете. Он ведь на самом деле вовсе не застенчивый, а просто высокомерный зазнайка.
— Наш достославный вождь, — сказал Шиг. — Вы, вторки, полюбите его даже крепче, чем всех нас.
Эрик медленно жевал плюшку, задумчиво щуря глаза.
Марк бросил черный шлем Алексу, который поймал его одной рукой.
— Это мозговое ведрышко забарахлило. У меня что-то гаечки не подкручиваются. Хочешь взглянуть?
— Ага. — Алекс слизнул сахарную пудру с руки и медленно поднялся со стула.
— Это что — ЦЭ? — Эрик оживился. — Я про них слышал. Но вижу в первый раз. Какая модель?
— Домашнего изготовления, — ответил Марк. — Я его сам собрал. Управляет моим турбоциклом.
— Надо же! — воскликнул товарищ Эрика. — Ты его правда сам сделал, малыш? Дай-ка посмотреть. Я специализируюсь по цереброэнергетике.
— Он сломался, — сухо сказал Марк. — Как-нибудь в другой раз.
— Пошли ко мне в комнату, — предложил Алекс, — и быстренько проверим. Времени до обеда еще много.