Джек и Джилл
Шрифт:
Мне казалось, что наше путешествие ни к чему не приведет, однако, раз уж Алвин взялся нас проводить, приходилось пока слушаться его. Я сам удивлялся, зачем я иду за ним?
Наконец, мы остановились, и Джексон обвиняющим жестом выставил указательный палец в направлении желтого кирпичного жилого дома, стоящего в ряду таких же. Здание находилось в полуразвалившемся состоянии и срочно нуждалось в ремонте. Как, впрочем, и все дома по соседству. Над двойными дверями подъезда красовалась табличка с надписью «Строение 3». Лестница выглядела так, словно в ступени несколько
– Он живет здесь, – сообщил Алвин. – Ну, во всяком случае, раньше жил. Зовут его Эммануэл Перес. Иногда он работает швейцаром в «Феймос». Я имею в виду пиццерию «Феймос». Так вот, этот тип постоянно преследует маленьких детей. Чудак какой-то, а может, просто шиз. Но все равно опасный. Мне от него раньше жутко делалось. И он терпеть не может, когда к нему обращаются «Мэнни». Он Эм-ма-ну-эл, понимаешь ли! И всем твердит об этом.
– Откуда ты знаешь этого Эммануэла? – заинтересовался Сэмпсон.
Неожиданно глаза Алвина Джексона затуманились, а потом взгляд его стал каменным. Он выждал несколько секунд, прежде чем сказать:
– Я знаком с ним уже давно. Он сшивался здесь еще тогда, когда я был ребенком. Постоянно кого-то выслеживал. Эммануэл всегда болтался по району. Вы понимаете меня?
Да, я его понял. Теперь все становилось на свои места. Значит, Оторва-Чаки – не химера. Он существует на самом деле.
В конце двора находилась небольшая заасфальтированная площадка со щитами и кольцами без сеток, где дети пытались играть в баскетбол, правда, не слишком успешно. Кольца были искорежены и погнуты, так что уважающий себя спортсмен и близко бы к ним не подошел. Неожиданно что-то привлекло внимание Алвина.
– Да вон же он сам, – вдруг взвизгнул Джексон, так, что я невольно вздрогнул. – Вон он! Видите, опять этот Перес наблюдает за детьми!
Едва он успел проговорить это, как Перес нас заметил. Все дальнейшее напоминало дурной сон. Я увидел невысокого человека с длинной рыжей бородой, нелепо растущей у него из подбородка. Да, эта деталь его внешности, несомненно, выделялась. Наверняка прохожие запомнили бы его, если бы он вздумал прогуливаться по Гарфилдскому парку, не прячась. Перес смерил Алвина недобрым, колючим взглядом и неожиданно бросился наутек.
Эммануэл Перес оказался неплохим бегуном. Но и мы с Сэмпсоном находились в отличной форме. По крайней мере, последний раз, когда нам приходилось преследовать преступника, мы не оплошали.
Глава 10
Я и Сэмпсон неслись за Пересом, постепенно сокращая дистанцию. Мы мчались по замусоренному извилистому проходу между высоких унылых строений. Что я, что Джон пока еще сохранили былую резвость.
– Стоять! Полиция! – громко выкрикнул я на бегу неубедительное предупреждение удиравшему от нас человеку. Кто же он? Химера? Ужас и страх всего района или безобидный швейцар в пиццерии?
Перес, предполагаемый убийца и истязатель детей, явно намеревался исчезнуть. У нас не было уверенности, что именно он и является Оторвой-Чаки, но у этого человека, видимо, были веские причины избежать контакта с полицией.
Неужели нам удалось так просто разрешить задачу? Как бы то ни было, сейчас должно было что-то произойти.
Неожиданно мою голову посетила нехорошая мысль: если мы его так легко нашли и теперь преследуем, почему же раньше никто не соизволил его схватить?
По-моему, я знал ответ на этот вопрос, и он меня ничуть не радовал. Потому что никогда и никому нет дела до того, что происходит в этих трущобах. Никогда и никому.
– Мы отстаем! – неожиданно выкрикнул Сэмпсон, пока мы бежали, раскидывая мусор, разбрызгивая грязь и вспугивая стаи голубей.
– Ну, это мы еще посмотрим! – рявкнул я.
– А я и не сомневаюсь, Шоколадка, – прозвучало в ответ. – Пусть возобладают положительные эмоции.
– Единственное, что здесь имеется положительного, так это то, что Эммануэл здоров бегать. Никому никакого дела!
– Но все равно мы смелее, быстрее и круче, чем Мэнни мечтал когда-либо стать.
– Трепаться мы только горазды! – огрызнулся я в ответ.
– Ну, с этим не поспоришь.
Мы добежали, преследуя Оторву-Переса, до 7-ой улицы, которая извивается между старыми четырех – и пятиэтажными домами, старыми магазинчиками и закусочными.
Неожиданно Эммануэл резко свернул в сторону официального, потрепанного временем здания, торчащего посредине квартала. Окна большей частью были заколочены листами жести и напоминали коронки в гнилозубом рту.
– Черт побери! – воскликнул Сэмпсон. – Похоже, он хорошо знает, куда направляется. Знает ведь!
– Теперь все зависит от нас.
Мы с Джоном, чуть отстав от Переса, ввалились в подъезд покосившегося, полуразрушенного строения. Воздух здесь был пропитан запахом мочи и гнили. Поднимаясь по крутым, бетонированным ступеням, я чувствовал, как внутри у меня все горит огнем.
– А ведь он заранее определил пути отхода, – возмутился я. – Умный, сволочь!
– Он пытается оторваться от нас, а это совсем не умно. Раньше никому еще не удавалось… Ты попался, Мэнни! – заорал Сэмпсон, и его голос громовым эхом раскатился по лестничным пролетам. – Эй, Мэнни! Мэнни! МЭННИ!!! Стой! Стоять, Мэнни Перес! Полиция! – несся крик Джона вслед убегающему подозреваемому. Сэмпсон выхватил свой пистолет – жуткий 9-миллиметровый «Глок».
Мы еще слышали шарканье подошв Переса по ступеням, но ответом он нас не удостоил. На всем протяжении этой безумной гонки ни на лестнице, ни на площадках нам не встретилось ни одной живой души. Никому не было дела до того, что внутри здания полицейские преследуют преступника.
– Ты думаешь, это дело рук Переса? – обратился я к Джону.
– Если он спасает свою задницу, словно ее подпалили, Мэнни явно что-то натворил. Недаром драпает, как угорелый.
– Да, пожалуй, это наш фитиль тлеет у него в заду.