Джек-потрошитель с Крещатика. Пятый провал
Шрифт:
светлой Макошь
Стоило Даше произнести написанное на стоптанном мраморном пороге слово «Salve» и, перешагнув порог, оказаться в другом измерении Первого Провала, перед взором ее предстало непонятное зрелище.
На всех четырех маршах готической лестницы замка выстроилась длиннющая очередь ведьм и ведаков, большинство было в вышитой народной одежде, иные во вполне обычном casual, некоторые, судя по костюмам, как и Даша, пришли из других столетий – молодые и старые, женщины и мужчины, местные и иностранцы,
Поднимаясь по лестнице, Даша ловила на себе жгучие любопытные взгляды и обрывки историй.
– …я аж до XVII века дошла… в святое озеро… Его давно уже нет, слепые все изничтожили. Целый кувшин набрала для постреленка ее.
– В святое… ты бы еще на святой источник сходила!
– Отчего нет? Все святые воды были когда-то водами Пяточки. Чего же нам водицей ее не лечиться?
– Истину говорит она, даже слепые знают: вода все хвори уносит! Выкупать в ней мальца, а вслед за ним выкупать жертву, чтобы ей болезнь передать.
– А я вот в травы верю, – говорили на втором этаже. – Ее еще прабабка моя собирала на третьей горе, сама истолкла. Взаправдашная одолень-трава Зилота-дня… сейчас такую не сыщите… все радиация!
– Я росу почитаю… первая купальская роса все болести снимет.
Все с поклоном пропускали Киевицу вперед, и шепот за Дашиной спиной становился все сильнее, сливаясь в змеиный гул:
– Как же она не уберегла-то его, а еще Ясная Пани?..
– Что тут сказать. Она ж из слепых.
– Я еще никогда не бывала в Башне Киевиц, – нетерпеливо пританцовывали ведьмы на третьем ярусе, уже под самой их дверью.
– Да и я никогда…
– Никто не был, это наш единственный шанс… потому-то все и сбежались!
– Кто как. Я пришла, чтоб Ясным Паннам помочь.
В Башне Киевиц было плохо и пахло странно, как в больнице, но хуже – к лекарствам примешивался гниловатый запах болотных трав, требухи, застоявшейся боли. Все полы были усыпаны какими-то травами, на окнах густыми гирляндами висели обереги – защитные узлы, связки растений. На кухне страшные седые старухи суетливо варили отвары, колдуя одновременно над десятком котлов и кастрюль.
Чуб вошла в круглую комнату Башни и оторопела. Помещение заполонили множество труднообъяснимых предметов – стопки книг, ковчеги с мощами, банки с живыми жабами и саранчой. В центре на высоком деревянном кресле-троне с резной спинкой восседала Маша – обнаженная, как на шабаше, с распущенными рыжими волосами, сияющими вокруг ее головы золотым ореолом. Ее босые ноги покоились на людских черепах, в руках была миска с коливом мертвых, на шее сиял золотой Уроборус, цепь-змея, кусающая свой собственный хвост, а лицо прикрывала страшная полумаска из темной сморщенной кожи… И даже сквозь прорези для глаз Даша Чуб смогла
Рядом с троном стражем стояла Глава Киевских ведьм – Василиса Андреевна. Сзади, над кроваткой Машиного сына, тенью высился Мир Красавицкий.
– Что тут происходит?! – выдохнула Даша.
– Ясная Пани просит вас всех подождать! – мигом оценив ситуацию, громко объявила Василиса посетителям Башни.
Слегка поклонившись прибывшей, Глава ведьм молча вышла из комнаты, оставив двух Киевиц выяснять отношения друг с другом.
– Миша болен, – Маша устало сняла страхолюдную полумаску, ее лицо было покойницки бледным. – И я не могу его исцелить. Я боюсь, что он…
– Но ты ведь умеешь оживлять? – предвосхитила несказанное Даша.
– Если я не смогла исцелить его, думаешь, я смогу его оживить? – скорбно спросила Маша. – Я схожу с ума, – с неестественным спокойствием признала она.
– Не похоже, – сумасшедшие в понимании Чуб были буйными, а Маша – окостеневшей, неподвижной, полумертвой.
– Они все несут и несут мне целительные средства, семейные заклятия, духов из вдовьего болота. Катя побежала искать за Городом черную траву.
– А это еще что за черепушки? – Чуб ткнула носком ботинка в чей-то облезлый череп.
– Не обижай их, не надо! – вскрикнула Маша. – Ведьмы несут мне своих предков-целителей… Они все сейчас здесь. Но Мише ничего не помогает! Еще немного, и я позволю убить в полночь черную кошку, убить нашего кота Бегемота, чтоб только помочь сыну… Я просто не знаю, что делать!
– А убийство кошки поможет?
– Конечно же, нет, – младшая надела рубашку, натянула свои потертые джинсы, кроссовки, ее жесты были заторможенными. – Наша сила – сила Земли и Неба. Но те, кто не умеют брать ее от Великой Матери, берут ее иначе… из боли, из страданий, из страха. У страха тоже есть огромная сила, в страхе обычный человек может перепрыгнуть двухметровый забор, избить и даже убить противника вдвое сильнее себя.
Даша вспомнила, как буквально пятнадцать минут назад страх и отчаяние позволили ей пройти без заклятия из Прошлого в Настоящее, и кивнула.
– Большая сила есть и у боли, и у смерти… оттого и возникла низшая черная магия, оттого в их ритуалах убивают животных, используют языки повешенных, засушенные руки воров, чрево блудниц… Но мы – другие, мы берем животворящую силу самой Земли, и она намного огромней и бесконечней.
– Чрево блудницы используют для черной магии? – уловила самое актуальное Даша. – И для чего?
– Не помню… прости… Я все думаю, вдруг это проклятие Врубеля? И все его дети гибнут еще в малолетстве?
«…за это Врубель и был наказан Городом, и сумасшествием, и смертью ребенка».
– Ну, уж нет! – опровергла Даша саму себя. – Наш Город, Киев, сам дал тебе твоего сына, а раз дал, не заберет. Скорее уж это проклятие Кылыны!
– Она приходила сюда… Это она наслала на Мишу болезнь. Ты что-то знаешь? Откуда ты пришла? – Маша наконец обратила внимание на Дашин «стимпанковский» наряд.