Джек Потрошитель

Корнуэлл Патрисия

Сикерт очень боялся болезней. Он был патологически чистоплотен и постоянно мыл руки. Он сразу же ополаскивал волосы и лицо, если ему случайно приходилось надеть чужую шляпу. Сикерт знал о существовании бактерий, инфекций, о способах передачи заболеваний. Он знал, что есть болезни, передаваемые при половом сношении. Кровь, брызнувшая ему на лицо или попавшая с рук в глаза, рот или открытую ранку, могла стать причиной серьезных проблем. Много лет спустя он безумно страдал из-за того, что считал свою подагру следствием болезни, передаваемой половым путем.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ОТЛИЧНАЯ ШУТКА

В три часа ночи 30

сентября констебль столичной полиции Альфред Лонг патрулировал Галстон-стрит в Уайтчепеле.

Это был не его район, но его вызвали на дежурство из-за совершенного Джеком Потрошителем двойного убийства. Лонг неторопливо шел мимо мрачных, темных зданий, где жили евреи. Его «темный фонарь» едва рассеивал мрак у него под ногами. Констебль чутко прислушивался к необычным звукам. Лонг заглянул в длинный проход, который вел внутрь здания. В тусклом свете фонаря он увидел валявшийся на земле кусок темной ткани. Над ним на черной стене мелом было написано:

«Евреев не зря обвиняют во всем».

Лонг подобрал ткань. У него в руках оказался кусок фартука, еще мокрый от крови. Констебль немедленно принялся подниматься по лестнице. Позднее на следствии по делу Кэтрин Эддоуз он признался: «Я не предпринял никаких следственных действий в отношении соседних зданий. В доме было шесть или семь лестничных клеток. Я обследовал каждую из них, но нигде не обнаружил ни следов крови, ни отпечатков ног».

Констебль должен был обследовать все дома. Вполне возможно, что человек, подбросивший ему окровавленную ткань, прятался в соседнем доме. Потрошитель вообще мог жить здесь. Он мог здесь укрываться. Лонг вытащил блокнот и скопировал надпись на стене, а затем поспешил в полицейский участок на Коммершиал-стрит. Он должен был немедленно доложить о своей находке, а напарника у него не было. Констебль мог просто испугаться.

Констебль Лонг проходил по тому же проходу в 2.20. В суде он поклялся, что в тот момент ничего не заметил. На следствии он показал, что не может утверждать, что надпись мелом на стене «была сделана совсем недавно». Возможно, кто-то написал антисемитскую надпись раньше, а кусок окровавленного фартука был брошен здесь случайно. Полиция решила, что Потрошитель сделал эту надпись сразу после убийства Кэтрин Эддоуз. Вряд ли подобная надпись могла бы сохраниться в еврейском районе несколько часов или даже дней.

Надпись на стене продолжала оставаться источником сомнений и противоречий в деле Потрошителя. Надпись, по-видимому, сделанная Потрошителем, была абсолютно разборчивой. В архивах столичной полиции и в государственном архиве я нашла два ее варианта. Лонг был очень педантичен и кропотлив. Копии, сделанные им в своем блокноте, почти идентичны. Скорее всего, они действительно напоминали то, что он увидел на стене. Факсимиле, сделанное Лонгом, напоминает почерк Сикерта. Заглавное «Т» очень похоже на аналогичную букву в письме Потрошителя от 25 сентября. Но очень опасно, а в суде просто бесполезно сравнивать почерк человека с «копией», как бы тщательно она ни была сделана.

Люди всегда пытались расшифровать эту надпись. Почему слово «евреи» написано с грамматической ошибкой? Возможно, надпись на стене была не чем иным, как очередной уловкой Потрошителя, сделанной специально, чтобы ввести в заблуждение полицию. Потрошитель любил писать. Он хотел быть уверенным, что его присутствие заметят. В этом он абсолютно похож на Сикерта, который часто делал надписи мелом на стенах своих студий.

Фотографии надписи на стене не существует, потому что Чарльз Уоррен потребовал, чтобы ее немедленно уничтожили. Если бы после рассвета еврейская община увидела подобную надпись, могли начаться беспорядки.

А Уоррену меньше всего нужны были новые беспорядки. Поэтому он принял очередное дурацкое решение. Полисмены честно ждали прибытия фотографа с неуклюжей камерой. Они предложили Уоррену стереть первую строчку, содержащую слово «евреи», а остальное сфотографировать для сравнения почерка. Уоррен категорически отказал. Он распорядился немедленно стереть всю надпись. Приближался рассвет. На улицах стали появляться люди. Камера так и не прибыла, и надпись стерли.

Никто не сомневался, что кусок фартука, найденный констеблем Лонгом, принадлежал именно Кэтрин Эддоуз. Доктор Гордон Браун заявил, что он не может определить, является ли кровь на нем человеческой. И это несмотря на то, что старейшая больница в Лондоне, больница Святого Варфоломея, располагавшая лучшей на то время медицинской школой, находилась в Сити. Доктор Браун предложил отправить окровавленную ткань в лабораторию, чтобы исследовать ее под микроскопом. Было проведено и исследование содержимого желудка Кэтрин Эддоуз. Доктор Браун пытался обнаружить наркотики. Но наркотиков обнаружено не было. Потрошитель не одурманивал своих жертв перед тем, как убить и изуродовать их.

Мне кажется, что ни полиция, ни доктор Браун и не пытались определить, была ли кровь на фартуке человеческой. Окровавленный кусок ткани явно казался куском от фартука Кэтрин. Если бы подозреваемый оказался в суде, никаких доказательств происхождения крови не понадобилось бы. Возможно, отказ от анализа был умным ходом следователя. Если бы кровь и оказалась человеческой, доказать, что она принадлежала именно Кэтрин, все равно не удалось бы.

Полиция решила, что убийца отрезал кусок от фартука, чтобы вытереть руки от крови и фекалий. По каким-то соображениям он выбросил испачканную тряпку, убегая из Сити и направляясь к Уайтчепелу. Он заскочил в проход на Галстон-стрит, чтобы сделать надпись на стене, а затем решил избавиться и от грязной тряпки. Возможно, он обнаружил ее в кармане, роясь в нем в поисках мела. Мне кажется, что он должен был постоянно носить мел с собой.

Кусок окровавленного фартука не являлся частью расчетливой игры потрошителя. Надпись на Галстон-стрит не была заранее продуманным издевательством над властями. Мне странно, почему полиция не задалась вопросом, а зачем убийце мел? Неужели жители Ист-Энда постоянно носили с собой мелки в качестве предмета первой необходимости? Вряд ли у кого-то из них он вообще был. Может быть, следовало предположить, что если Потрошитель взял с собой кусок мела, отправляясь на ночную охоту, он заранее планировал сделать какую-то надпись на стене после совершения убийства.

Для Потрошителя путь от Майте-сквер на Галстон-стрит явился виртуальным возвращением на место убийства Элизабет Страйд. Скорее всего его дорога пролегала от Черч Пассаж в Хайндсдич, на Грэйвел-лейн, Стоуни-лейн и дальше на Петтикоут-лейн, где много лет спустя бродил в тумане Сикерт с черным блестящим саквояжем в сопровождении Марджори Лилли и ее подруги. Полиция предположила, что убийца ушел именно этим путем. Повсюду находились констебли и детективы. Но лично мне кажется, что полиции следовало бы больше внимания уделить маршруту следования убийцы и тому, почему в его кармане оказался мел, а не задумываться над значением грамматических ошибок в слове «евреи».