Джек Ричер, или В розыске

Чайлд Ли

– Сомневаюсь, – ответил Ричер. – Не думаю, что пожилой человек станет выезжать из дома посреди ночи, чтобы посмотреть, как умирает молодая женщина. Вы ведь понимаете, что огонь загорелся, когда они находились здесь? Они не ставили запал. Это не спонтанное возгорание. Они подожгли машину, а потом стояли, смотрели и ждали, пока не убедились, что огонь не погаснет.

– Ладно, это не пожилой человек из местных, – сказала Соренсон. – Это человек из города.

– Где есть такси, автосервис, офисы и аэропорт, – напомнил Ричер. – И в городе проживает около полутора миллиона человек. Алан Кинг проговорился. Он сказал, что там,

где он живет, население составляет полтора миллиона.

– Что ж, в принципе, это интересно. Если только он не пытался ввести вас в заблуждение.

– Я так не думаю. Сомневаюсь, что у них имелся сценарий. В целом они действовали умно и быстро, но это был случайный вопрос и мгновенный ответ. Времени на раздумье у него не было. И он ответил мгновенно, так что не мог солгать. Их ложь звучала медленно и неуклюже.

– Что-нибудь еще?

– Маккуин произнес странное предложение – точнее, выбрал необычное слово. Я сказал, что за рекламным щитом может не оказаться бензоколонки, а когда мы туда приехали, Маккуин заявил: «Вам следовало мне доверять». Я думаю, что большинство людей сказало бы верить. Как вы считаете? Вам бы следовало мне верить?

– И что это значит?

– Я не уверен. На военной службе нас учили выделять необычные слова. У русских есть специальные языковые школы с идеальными акцентами и сленгом, но их иногда выдают странные слова. И на минуту мне показалось, что Маккуин иностранец.

Соренсон вела машину и молчала, думая: «Рубашка куплена в Пакистане или на Среднем Востоке».

– У Маккуина был акцент? – спросила она.

– Никакого. Он говорил как типичный американец, – ответил Ричер.

– А он выглядел как иностранец?

– Пожалуй, нет. Белый, рост шесть футов, светлые волосы, голубые глаза, сухощавый, длинные руки и ноги, немного неловкий, но когда пришлось вытаскивать из кармана пистолет, выскакивать из машины и бежать по дорожке, а потом прыгать в машину, оказалось, что он весьма спортивный. Такое впечатление, что он занимался гимнастикой.

– Что ж, возможно, выбор слов – простая случайность, – сказала Соренсон.

– Вот только не следует забывать о жертве. Он наверняка имел дело с иностранцами.

– В качестве торгового атташе? Полагаю, дело в этом.

– Вы когда-нибудь встречались с торговым атташе?

– Нет.

– Я тоже, – сказал Ричер. – Однако я видел несколько человек, которые утверждали, будто они торговые атташе.

– И что это значит?

– Нужна кока-коле помощь, чтобы продавать свой товар по всему миру? Не особенно, вы со мной согласны? Принято считать, что американские товары говорят сами за себя. Однако в каждом посольстве есть торговый атташе.

– Что вы хотите сказать?

– Вы видели кабинет торгового атташе? Я побывал в двух таких кабинетах. Окна в обоих выходили во двор, окон на улицу не было. Повсюду свинец и клетки Фарадея, четыре раза в день их кабинеты проверяют на наличие жучков. Мне известно, что формула кока-колы является тайной, но это просто смешно.

– Прикрытие?

– Совершенно верно, – сказал Ричер. – Любой представитель ЦРУ в посольстве на всей планете называет себя торговым атташе.

Шериф Гудмен смертельно устал. Кроме того, он сомневался, что оставлять дочь Дельфуэнсо дома в этот день правильно.

Или на пару дней, неделю или месяц, или что там еще имела в виду специальный агент Соренсон. У него было прямо противоположное мнение. Он считал, что постоянное расписание и знакомая схема жизни чрезвычайно помогают в трудные периоды. Он поддерживал своих подчиненных, когда они приходили в офис, какие бы события с ними ни происходили. Тяжелые утраты, развод, болезнь в семье – что угодно. Опыт подсказывал, что рутина помогает переносить стресс. Конечно, ему самому приходилось всячески проявлять сочувствие, говорить людям, что они могут оставаться дома столько, сколько потребуется, но всегда добавлял, что никто не подумает о них плохо, если они начнут работать. Большинство продолжало жить в обычном режиме, и в конечном счете это приносило пользу.

Но речь шла о взрослых, а дочь Дельфуэнсо была ребенком.

Шериф медленно и очень неохотно ехал вдоль короткого ряда домов. За всю свою карьеру ему приходилось четыре раза сообщать родителям о гибели детей. Но он ни разу не говорил ребенку о смерти матери или отца. В частности, десятилетнему ребенку. И не знал, как это сделать.

«Факты, – сказала Соренсон во время одного из предыдущих разговоров. – И сообщите только то, в чем вы совершенно уверены». Не слишком хороший совет. Факты были жестокими. «Привет, детка, у меня для тебя новость. Твоя мать сгорела в машине». Это нелегко сказать. И у ребенка нет возможности принять такую новость. Вчера она ложилась спать, и все у нее было в порядке, а утром начинается совсем другая жизнь.

Хотя: «Только факты. Сообщите только то, в чем вы совершенно уверены».

А каковы факты? В чем они совершенно уверены? Гудмен видел сгоревшие тела. Пожары в домах, пожары в амбарах. Нужно проверять зубы или ДНК. Для свидетельства о смерти и страховки. Это занимает не меньше двух дней. Заключение врача, которое должно быть подписано и заверено нотариусом. До сих пор никто ничего не знал о Дельфуэнсо наверняка. Кроме того, что она исчезла, а ее машину угнали.

Может быть, для десятилетнего ребенка будет лучше, если процесс разделить на две части? Сначала: «Сожалею, но твоя мама исчезла». А через два дня, когда они будут знать точно: «Мне очень жаль, но твоя мама умерла». Может быть, так лучше, чем один массированный удар? Или он попросту трусит?

Гудмен припарковался перед домом соседки и решил, что дело в трусости, но все же это лучший вариант из всех возможных для ребенка десяти лет. Дети бывают разными.

«Факты. Сообщите только то, в чем вы совершенно уверены».

Шериф медленно и неохотно выбрался из машины, захлопнул дверцу и постоял немного, а потом обошел капот, перешагнул через придорожную канаву и зашагал по короткой дорожке к дому соседки Дельфуэнсо.

Глава 40

Соренсон закончила езду по шахматной доске и выбралась на автостраду – больше никаких проблем у них не возникло. Машина оставалась на полотне дороги. Дождь продолжался. День выдался сумрачный, и низкое небо приобрело цвет железа. Но машин стало гораздо больше, чем прошлой ночью. За каждым автомобилем тянулся длинный серый плюмаж брызг. Соренсон включила дворники на самый быстрый режим. Они ехали со скоростью семьдесят миль в час.

– Как максимально быстро найти брата Алана Кинга через армейские архивы?