Джек Ричер, или Выстрел
Шрифт:
Он присел на пару минут на гранитной плите у входа в вестибюль здания с вывеской «Эн-би-си», спиной к башне, как человек, который пришел раньше, чем нужно, и которому надо убить время. Часы показывали без четверти восемь. Ричер был не один такой. Вокруг собрались люди, поодиночке или группами по двое или трое, они курили, обсуждали утренние новости, наслаждались минутами покоя перед дневной напряженной работой. Джек сначала принялся разглядывать мужчин с газетами в руках, традиционным прикрытием для наблюдения. Сам он считал, что газету вполне можно сменить на запрещенную в помещениях сигарету. На мужчин, курящих в дверях офисов,
В конце концов его внимание привлек человек, который курил и разговаривал по телефону. Невысокий, лет шестидесяти, может старше, он стоял как-то боком и слишком напряженно. Возможно, его беспокоила старая травма позвоночника или сломанные ребра, которые много лет назад неправильно срослись. Было видно, что ему трудно так стоять и он раздражен. Он не производил впечатления бездельника, привыкшего поболтать по телефону.
Однако именно это он и делал – вел какую-то бесконечную беседу. У него были седые волосы, недавно подстриженные, но совсем просто, двубортный костюм, дорогой, сшитый не в Америке. Прямой, свободного покроя, слишком плотный для такой погоды. Наверное, польский. Или венгерский. Вне всякого сомнения, восточноевропейский. Темные глаза и бледное лицо. И он ни разу не посмотрел в сторону Ричера, даже мельком.
Джек взглянул на часы. Без пяти восемь. Он соскользнул с гладкой гранитной плиты и пошел в вестибюль башни.
Григор Лински перестал изображать гуляющего по площади пенсионера и набрал номер на своем телефоне.
– Этот человек здесь, – сказал он. – Только что вошел в башню.
– Он тебя видел? – спросил Зэк.
– Да, уверен, что видел.
– Больше видеть не должен. Держись в тени.
Ричер застал Хелен Родин за ее столом. Выглядела она так, будто пришла в офис уже давно и успела поработать. Она была в том же черном костюме, только в другой блузке, небесно-голубой, под цвет глаз. Волосы Хелен завязала в хвост. Стол был завален книгами по юриспруденции, одни лежали обложками вверх, другие – вниз. Но все были открыты. Она успела исписать восемь страниц в желтом блокноте с линованной бумагой. Ссылки, заметки по делам, решения, прецеденты.
– Джеймс Барр пришел в сознание, – сказала Родин. – Розмари звонила в пять утра.
– Он разговаривает?
– Только с врачами, которые больше никого к нему пока не пускают. Даже Розмари.
– А как насчет копов?
– Копы ждут. Но я должна оказаться там первой. Не могу допустить, чтобы Барр разговаривал с ними без адвоката.
– Что он говорит врачам?
– Он не знает, почему там оказался. Ничего не помнит про пятницу. Врачи говорят, что этого следовало ожидать. При травмах головы амнезия вполне предсказуема, и нередко она распространяется на период в несколько дней и даже недель до травмы.
– И что это означает для вас?
– Возможно, он только изображает амнезию. Установить это довольно трудно. Теперь мне придется искать специалиста, который способен высказать свое мнение и по данному вопросу. В случае действительной потери памяти ситуация и вовсе становится малопонятной. Если сейчас Барр в здравом уме и раньше был в здравом уме, но из его памяти выпала неделя, то как тогда можно говорить о справедливом суде? Барр не сможет участвовать в процедуре
– А как отнесется к этому ваш отец?
– Вне всякого сомнения, он будет сражаться изо всех сил. Ни один прокурор не допустит, чтобы амнезия повлияла на решение суда и все испортила. Иначе этой лазейкой начнут активно пользоваться и другие. Все захотят, чтобы их хорошенько избили в тюрьме, пока они дожидаются суда, и никто ничего не будет помнить.
– Такое наверняка случалось и раньше.
– Случалось, – согласилась Хелен.
– И что говорится об этом в книгах по юриспруденции?
– Как видите, я занимаюсь их изучением. «Даски против Соединенных Штатов», «Уилсон против Соединенных Штатов».
– И что?
– Здесь куча самых разных «если» и «но».
Ричер ничего не спросил, и Хелен взглянула на него.
– Процесс выходит из-под контроля, – сказала она. – Теперь будет суд касательно суда. Это уже настолько серьезно, что пора подключать Верховный суд. Но моя компетенция так далеко не распространяется. И мне все это совсем не нужно. Я не хочу прославиться в качестве адвоката, который помогает преступникам уйти от ответственности на основании каких-то дурацких технических лазеек в законе. Не допущу, чтобы на меня сейчас навесили такой ярлык.
– Так объявите его виновным, и пусть все летит к чертям.
– Когда вы мне позвонили ночью, я думала, вы войдете ко мне в офис сегодня утром и скажете, что он не виновен.
– Размечтались, – фыркнул Ричер.
Хелен отвернулась.
– Но… – начал Ричер.
Она повернулась к нему.
– Есть «но»?
– К сожалению, есть, – кивнул он.
– И в чем же дело?
– Барр не до такой степени виновен, как я думал.
– В каком смысле?
– Возьмите свою машину, и я вам покажу.
Они вместе спустились на лифте в подземный гараж, обслуживающий только тех, кто работает в башне. Ричер увидел здесь грузовички Эн-би-си, обычные машины, пикапы и спортивные автомобили самых разных марок и характеристик. И новенький «мустанг» с карточкой Эн-би-си на ветровом стекле. Наверное, он принадлежал Энн Янни. Самое подходящее для нее. Энн наверняка ездит с открытым верхом в выходные дни и с опущенным в рабочие, чтобы ветер не растрепал ее прическу и она прилично смотрелась перед телекамерами. Или она активно пользуется лаком для волос.
У Хелен Родин оказалась такая неприметная темно-зеленая машина, седан, что Ричер даже не понял, какой она марки. Может, «сатурн». Машина студента последнего курса, на которой он ездит, пока не начнет получать зарплату и не сможет оплатить кредит. Ричер знал про кредиты все. Во время бейсбольных матчей по телевизору без конца показывают рекламу. В середине каждого иннинга [12] и во время перерывов.
– Куда мы едем? – спросила Хелен.
– На юг, – ответил Джек.
12
И н н и н г – период бейсбольного матча, во время которого команды по разу играют в защите и нападении. Как правило, матч состоит из 9 иннингов.