Джек-Соломинка
Шрифт:
— Теперь все будет хорошо, — сказал доктор, но почти в ту же минуту рыцаря стало рвать кровью и желчью и он сделался белее стены.
Отец Роланд был учеником Джона Эрдорна, лондонского медика, который сам обучался своему искусству у славного Джона Гатисдена, [31] оставившего немало книг и записей своим ученикам. И все это, однако, не помешало рыцарю с ужасными ругательствами прогнать доктора от своей постели.
— Позовите ко мне Снэйпа-Малютку из Дизби, если он еще жив, — сказал больной, несколько успокоившись. — Тот сразу выложит мне всю правду.
31
Известные
Снэйп-Малютка был простым деревенским костоправом, но рыцарь так божился, ругался и изрыгал хулу на всех святых и даже на самого господа бога, что аббатиса вынуждена была исполнить его просьбу.
Когда маленький человечек вошел в комнату, для него подставили скамеечку, чтобы он мог как следует осмотреть больного.
Мать Геновева вышла в трапезную.
— Пошлите за девочкой, — сказала она тихо.
Послушница с лисьей мордочкой долгое время затаив дыхание стояла подле кустов, вытянув худую шейку. Ей хотелось до конца дослушать рассказ мальчика.
— …После этого он бросил свой меч, и тот зазвенел так, точно заплакал. Тогда Роланд поднял его и прижал к губам, и он видел, как на мече выступили слезы…
— Это сам Роланд заплакал? — спросила леди Друриком, подозрительно шмыгая носом.
— Да нет, господи, ты опять все перепутала, — это заплакал Дюрандаль, его меч! [32] — сердито ответил сын кузнеца.
Тогда послушница, кашлянув, сказала:
— Леди Друриком, мать настоятельница ждет вас в трапезной.
32
Предание о племяннике Карла Великого, Роланде, и о его мече Дюрандале было из Франции занесено в Англию анжуйскими и нормандскими завоевателями. Получило большое распространение в придворной литературе и народном эпосе.
Слезы, не скатываясь, стояли в коротких черных ресницах Джоанны. Боясь, чтобы монашка их не заметила, девочка шла с высоко поднятой головой.
Джек некоторое время ждал, что она обернется и подаст ему знак, но Джоанна важно прошла в ворота.
Тогда, сердито дергая за повод, Джек отвязал осла. Тут только он вспомнил о свидетельстве, которое Джоанна передала ему для Уота Тайлера.
Вытащив документ, он первым делом посмотрел на подпись. Да, верно, Джоанна подписалась круглыми, ровными буквочками — этому тоже нужно поучиться! Но все остальное было выведено явно другой рукой.
Свидетельство гласило:
«Я, Джоанна Друриком, дочь сквайра сэра Лионеля Друрикома из графства Кента и леди Элеоноры Дургэм из графства Мидльэссекс, заявляю, что податель сего был нагло обманут итальянским купцом, который хотя и подарил мне шелк и застежки, но увел у этого парня осла и не заплатил ему за службу.
Прошу королевских приставов, бейлифов и сотских не обвинять его в бродяжничестве. Должен же он как-нибудь вернуться домой, а он не может летать по воздуху. Но он не бродяга, и я это удостоверяю.
Дано в сорок восьмой год царствования короля Эдуарда III, двадцать девятого сентября в Друрикоме, в Кенте.
Свидетельство
Глава V
— Тебя послал сэр Гью? — нетерпеливо крикнула мать Геновева, когда девочка подняла на нее глаза. — Откуда он узнал обо всем? Почему ты плачешь?
— Я не плачу. Я сама сказала ему, — с достоинством ответила Джоанна. Мы не должны красть у этого парня осла… Я так и сказала: «красть»…
Мать Геновева в удивлении подняла свои тонкие брови.
33
При предшественниках Эдуарда III все документы составлялись на французском или латинском языке.
— …и я продиктовала Аллану свидетельство… и поставила печать…
— Сэр Гью имеет какие-нибудь известия от сына из Анжу? — перебила ее настоятельница.
— Нет. Но война, говорят, кончилась. Сэр Тристан скоро вернется. Черный принц посвятил его в рыцари, и сэр Тристан приедет в золотых шпорах…
«Он вернется домой скорее, чем ты думаешь, — пронеслось в голове аббатисы, — но его внесут вперед ногами, и ему уже не понадобятся его золотые шпоры. Но, боже мой, чего же в таком случае хочет от меня эта маленькая дура?»
Только теперь она обратила внимание на наряд Джоанны:
— Почему ты так одета? Что тебе от меня нужно?
— Я пришла жить у вас, — ответила Джоанна спокойно. — Джек говорит, что леди должны уметь читать, писать и играть на арфе. Я больше не вернусь к сэру Гью…
За стеной глухо раздался стон. Сердце монахини забилось.
— Подожди меня, — сказала она быстро. — Мать Агата, проводите девочку в библиотеку.
Снэйп-Малютка осторожно прикрыл больного одеялом. Щеки рыцаря ввалились до того, что под кожей ясно обозначились зубы.
— Ну? — коротко глянув, спросил больной.
— Доблестный рыцарь в разное время получил четырнадцать ран, — сказал костоправ почтительно, — но ни одна из них не приведет его к смерти.
— От чего же, по-твоему, я умру? — ясным голосом спросил рыцарь.
— Гной, скопившийся в небольшой кишке, распространился по всему вашему телу. Когда он дойдет до сердца, вы умрете. И это, конечно, от негодной французской пищи. За всю свою долгую жизнь я не видел, чтобы от такой болезни умирал англичанин.
Больной не отрываясь смотрел в окно. Он видел скучное небо Кента, и зеленые холмы, и далеко подле леса белые камни римской дороги.
— Поднимите мои подушки! — приказал он.
Из-за стены в келью донесся звонкий девичий голос. Мать Геновева нетерпеливо пошевелилась в кресле.
— Кто это у вас распевает французские песни? — спросил рыцарь, напряженно прислушиваясь. — А я думал, что здесь можно услышать только литании [34] и молитвы. — Он через силу улыбнулся. — Если бы я не знал, что девчонку и на веревке не затащишь в монастырь, я поклялся бы, что это поет маленькая Джоанна.
34
Литания — длинная, сопровождавшаяся песнопениями молитва.