Джек-Соломинка
Шрифт:
— Мы бы пустили тебя, — смущенно сказала женщина, выходя на его стук из первого дома, — но хозяин наш уехал в Гревзенд, и не следует принимать чужого, когда в доме одни женщины.
Малый ухмыльнулся в темноте. Небольшие, видно, богатства были в этом доме, если хозяйка так откровенничает с первым встречным.
— Проваливай! — отозвался грубый голос, когда он постучался в следующую дверь.
Так он бродил от дома к дому, спотыкаясь о придорожные камни и попадая ногами в лужи. С размаху он налетел в темноте на столб. Разглядев прибитое под навесиком изображение спасителя, он в испуге стянул с себя шапку и извинился, как перед живым
— Чего тебе нужно? — грубо спросил хозяин в ответ на его приветствие. — Добрые люди не шляются ночами по дорогам!
В одиннадцатый или двенадцатый раз пришлось бедняге повторить свой рассказ о том, что в замке для него не нашлось ни угла, ни пищи.
— Ну, значит, деревенский кузнец богаче господина сквайра, — сказал кузнец захохотав. — Жена, не засыпай: послушай, что говорит малый. А ты, Джек, растолкай ребят, дайте пристроиться молодчику.
— Э, да ты совсем не такой тихоня, как можно вообразить с твоих слов, — добавил хозяин, когда раздутый мехами огонь осветил лицо его гостя. Подойди-ка поближе, я гляну, нет ли у тебя украшения на лбу.
— Можешь быть спокоен, — простодушно улыбаясь, ответил малый, — хвала господу, до этого еще не дошло. Я нахожусь в услужении у итальянского купца и нанят сопровождать его до Дувра.
Он отлично понял намек хозяина. Парней, отказывающихся от работы, королевские приставы хватали по дорогам, судили и клеймили раскаленным железом, выжигая на лбу букву «ф», что означало слово «фальшь».
Мальчишка у наковальни с трудом повернул в клещах кусок железа и сунул в огонь. Потом, вытерев руки о холщовые штаны, он с любопытством подошел к гостю.
Веснушки его сейчас не были видны. Лицо мальчика, освещенное пламенем горна, казалось вылитым из меди, светлые, цвета соломы, волосы свисали на щеки, и он — ни дать ни взять — был как медный ангел с алтаря Сэссексской часовни. Так подумал слуга купца, потому что они с хозяином проехали много городов и посетили немало красивых церквей и часовен.
— Ну, ложись, что ли, — сказал медный ангел, но голос у него был самый обыкновенный человеческий, такой, какой бывает у мальчишек в пятнадцать-шестнадцать лет, когда они то говорят басом, то сбиваются на дискант. Он раздвинул лохмотья на полу и освободил место.
Встревоженные куры сослепу налетали на очаг посреди хижины; воздух наполнился гоготаньем, кудахтаньем, хлопаньем крыльев и мычанием разбуженной коровы.
— Летом мы привязываем Милли во дворе, но сейчас сырые ночи… объяснила хозяйка.
— Ночи как ночи, а корова не сдохла бы, — перебил ее муж. — Но уж слишком много добрых людей шатается сейчас по дорогам!
Не дожидаясь второго приглашения, гость бросил на пол куртку и растянулся во весь рост.
— Хороший кузнец из него вышел бы, — сказал хозяин через минуту, прислушиваясь к богатырскому храпу гостя. — Посмотри-ка на его грудь и кулаки. Нет, я тебе говорю: из парня будет толк!
…- Какой масти был конь у твоего хозяина? — спросила Джейн Строу, расталкивая своего гостя поутру. — И не пора ли тебе вставать, малый? Мой старик и старшой пошли в монастырь ковать лошадей, а я завозилась по хозяйству и забыла про тебя. Какой масти, говорю, был конь у твоего хозяина?
— Гнедой, — ответил парень, просыпаясь немедленно. — А в поводу купец должен вести осла, — добавил он, вскакивая на ноги.
— Ну, слава богу! — сказала женщина успокаиваясь. — А то тут проехал какой-то чужой на рыжей кобыле, за ним — парнишка из замка, и я уж подумала было, не проспал ли ты своего купца.
…Мост был уже спущен, когда малый подошел ко рву, но в замке никого не было видно.
— О-гей! — крикнул парень. В ответ залаяли собаки. Так как никто не показывался, парень крикнул еще раз.
— Что ты кричишь как сумасшедший? — спросила, выходя, вчерашняя маленькая леди. — Мать-настоятельница еще спит. А твой купец уже давно уехал.
Малый с шапкой в руках застыл на месте.
— Ну, что ж ты стал! — продолжала леди. — Иди к нам на гумно, нам все равно нужны люди. Купец так и сказал: «Возьмите моего малого, он вам пригодится».
— Он так сказал? — багровея, заорал парень, бросая шапку о землю. — А он не сказал, что не заплатил мне за службу?.. А кроме того, я заработал у него осла…
— Ну, я ничего не знаю, — пробормотала маленькая леди, поворачиваясь в нерешительности. — Ты бы лучше не ревел, как бык, потому что сейчас выйдет сэр Гью…
Малый свернул с дороги и сел под кустом. Это дело надо было обмозговать. Где же справедливость? Теперь любой сквайр, фермер, даже арендатор сможет донести на него, а здесь никто не захочет поручиться за чужака.
Нельзя ли попросить, чтобы сквайр выдал ему свидетельство о том, что он не ушел от хозяина самовольно? И потом нужно еще расспросить об осле… Малый снова вернулся к замку. Маленькой леди нигде не было видно, но из конюшни слуга вывел гнедого коня итальянца. Вслед за ним вышел сквайр, и пока конюх водил лошадь в поводу, лорд внимательно ее осматривал.
— Доброе утро, сэр, — сказал малый, снимая шапку.
Сквайр взглянул на него, а затем взял из руки слуги недоуздок.
— Стати хороши, Аллан, — заметил он, — но ты посмотри, на что похожи его копыта!
— Сэр, — откашливаясь, начал малый, — не можете ли вы засвидетельствовать, что я не убежал от своего хозяина?
Сквайр молчал. Вместо него заговорил конюх:
— Куда же ты теперь думаешь податься? Нам нужны люди на конюшне…
— Я у хозяина заработал деньги и осла, — ответил юноша, с трудом проглатывая слюну. — Деньги мои он увез с собой, а осел, вот я вижу, стоит у вас на конюшне. А я на нем должен вернуться домой, в Эссекс.
Сквайр молчал.
— Он нанял меня в услужение в Брентвуде, в Эссексе, — снова начал малый. — Я был с ним в Лондоне и каждый день таскал для него тюки на баржи. Потом я сопровождал его из Лондона в Дартфорд, из Дартфорда — в Рочестер, из Рочестера — в Медстон. Мы договорились по четыре пенса [21] в день на его харчах, а за то, что я его доставлю в Кентербери, он обещал мне осла.
21
Пенс — английская мелкая монета, равна 1/12 шиллинга или 1/240 фунта стерлингов.