Джек
Шрифт:
– Держи ружьё, – равнодушно произнес Фёдор, – садись, ждать будем.
Решив не переходить на другую сторону ручья, он показал на плоские камни, скрытые за кустами ивы. Отличное место для засады, пространство за ручьём открыто как на ладони. Стенька держал ружьё, приклад которого был под мышкой. Как ни был крепко сложен мальчишка в свои одиннадцать лет, руки его для такого оружия были коротковаты. Но ему хватало и этого ощущения массы вороненого металла, пахнущего оружейным маслом, длинный чёрный ствол, массивный полированный приклад… Он гладил всё это руками, а мелкая дрожь в коленях уже передавалась на ружьё, на лицо и на губы. «Только бы не сплоховать: вот – мушка, спусковые крючки – направить и
Шли долгие минуты, журчание ручья стало привычным для слуха, Стенька начал понемногу клевать носом. И тут Фёдор резко вскинул ладонь, дав понять, что пора приготовиться. Мальчишку снова охватила дрожь, он пытался в просвете между ветками кустов разглядеть что-нибудь, но ничего не видел. Испуганные глаза бегали вдоль ручья: «Только бы не сплоховать…»
– Прямо перед собой смотри, – Фёдор разгорался злобой, его округлившийся рот сделал гримасу отвращения, – Видишь? Вон волчица с выводком!
Он смотрел на мальчишку, не скрывая раздражения.
– Поднимай ружьё, – с паузой между словами злобно процедил он. Стенька сделал то, что от него требовали, но огромное ружьё не находило места в детских руках, – приклад влекло к земле, а дуло смотрело в небо.
Одним рывком Фёдор вырвал ружьё из рук сына, продолжая с ехидной злобой смотреть на него. Волчица и трое волчат вышли к ручью. Для щенков это была первая прогулка этой весной, они были неповоротливыми и медлительными. Круглые мордашки ещё не были похожи на звериные, только мать – волчица давала понять, что эти щенки – самые настоящие волки. Она пристально следила за их игрой, слегка двигая ушами, словно чувствуя опасность. Двойное дуло ружья смотрело прямо на зверя, палец медленно давил курок. И тут волчица уловила запах людей и повернулась к кустам на противоположном берегу. Ей хватило доли секунды, чтобы среагировать, короткий рык прервал игру щенков. В следующую секунду волчица упала замертво, меткий выстрел пробил ей голову. Гулкий хлопок быстро развеялся в шуме ручья.
Волчата даже не пытались убегать. Они смотрели на мать и не шевелились. Фёдор оскалился, в уголке его рта показалась слюна. Он снова прицелился и нажал на второй спусковой крючок. Один из троих волчат упал, а двое других отпрыгнули назад, но продолжали смотреть на волчицу-мать. Фёдору хватило нескольких секунд, чтобы вытащить гильзы и вложить два новых патрона. Белый дымок окутал его голову, глаза сверкали, выпирая из орбит. Весь смысл его никчёмной жизни сейчас состоял в том, чтобы прикончить этих «вонючих щенков». Дело оставалось за малым, он встал во весь рост и вышел из-за кустов. Два выстрела прогремели почти одновременно, Фёдор тыльной стороной ладони вытер слюни, вытащил дымящиеся гильзы и уставился на Стеньку.
– Всё, конец охоте, пошли домой.
– 9-
Володя Маслик уже два часа торчал возле забора, изучая каждую щель в нём. Он пару раз сбегал к Савушкиным, узнать, не вернулся ли Витька, но результат был тот же. Теперь он ковырял свежевскопанную землю в огороде обломком черенка от лопаты, но глаза его продолжали зорко наблюдать за дорогой. Сначала он сильно обиделся на своего лучшего друга Витьку, который не выполнил своего обещания, да ещё и уехал. Как он мог плюнуть на их планы? Построить огромную запруду на ручье – дело не шуточное. Но когда Витина мама раскрыла секрет его путешествия с отцом в районный центр, Володька перестал находить себе место. Он давно простил Витькин проступок и теперь с нетерпением ждал. Когда ямка была почти по колено, послышался гул мотоцикла. Володька бросил своё занятие, которому так и не смог придумать причину, кинулся к забору и высунул голову.
– Вииить…, протянул он вслед мотоциклу, но двигатель заглушил его голос. Витька тоже увидел друга и помахал ему рукой.
Мальчишки учились в одном классе, жили в одном проулке и радовались каждому дню, проведенному вместе. Тем не менее, к дружбе каждый относился по-своему. Витька считал, что ради друга он готов пожертвовать всем, что ему дорого. Володька же думал, что за дружбу с ним ему кто-то должен. Искренне улыбаясь, безмятежно посвящал себя общему делу, но часто ставил товарища перед выбором: «Я пока посторожу удочки, а ты насобирай ручейников». А особенно обидным был момент перед контрольной работой по математике, тогда он протянул Вите конфету, которую тот сразу же засунул в рот. Через несколько секунд Володя задал простой вопрос, поставивший друга в тупик: «Дашь списать контрольную?»
Володькиного отца звали Козя, кто-то звал его Казя или Козьма, а полностью – Казимир Терентьевич Маслик. Савушкины недолюбливали его, на это были причины. Казимир был мастером на все руки, но только золотыми эти руки вряд ли можно назвать. Прослышал как-то Павел, что Козьма умеет ремонтировать печи, а у Савушкиных как раз дымила печь в доме. У Павла словно пеленой разум заволокло, вместо того, чтобы подумать – откуда вдруг у Козьмы такие способности открылись, он предложил ему работу.
Козьма всегда был лодырем, хитрым разгильдяем, целыми днями ошивался в центре и «зарабатывал». Хотя со стороны глядя, упрекнуть его было не в чем: жена – медик, Клавдия Ивановна, сын Володька, старенькие «жигули» первой модели. Но те, кто знает его немного дольше, обязательно хоть раз столкнулись с его скользкой натурой.
Козьма пришёл в воскресенье в девять вместо десяти. Марина хотела сначала накормить завтраком сына с мужем, прежде чем закипит работа, но золотых рук мастер прибыл в аккурат к завтраку. Конечно же, его посадили за стол, предложили сто грамм, тот не отказался – работа лучше пойдёт.
Ближе к обеду было вытащено два кирпича, а дом утопал в извести и глине. Козьме предложили пообедать, на что хозяева получили положительный ответ. Не обошлось и без ста граммов «для аппетита», но печник и так не страдал его отсутствием. После обеда он присел на крылечко и закурил, веки его отяжелели, голова опустилась на грудь. Так и закончилась его работа у Савушкиных. Когда Павел его растолкал, Козьма сначала удивлённо посмотрел на него, а когда окончательно пришёл в себя и собрался с мыслями, то сделал удивительное заявление.
– Сегодня уже не успею закончить, ждите в следующее воскресенье.
– Но ведь ты обещал закончить сегодня, говорил – работы на час? – удивленно произнес Павел
– Печка старая, глина слишком твёрдая. Ах, да, вы обещали деньжат подкинуть за работу, – заискивающе глянул Козьма снизу-вверх на Павла и Марину и ехидно улыбнулся. Через минуту мастер «золотые руки» был выставлен за ворота. Бурча что-то под нос, изредка оборачиваясь и грозя кулаком, Маслик побрёл домой. После этого случая он целый год не разговаривал с Савушкиными и не здоровался при случайной встрече.
Позже произошёл ещё один неприятный случай, в котором Казя проявил свои «скользкие» способности. Однажды Павел получил воспаление лёгких и слёг. Ближайший стационар находился в районном центре в горбольнице, это очень далеко и создаёт много неудобств. И тут Марине пришла в голову одна мысль – Клавдия Ивановна, жена Казимира – медик. А что, если попросить её утром и вечером ставить Павлу уколы, тогда бы не пришлось ложиться в больницу?
Клавдия Ивановна сразу согласилась, она считала своим профессиональным долгом помочь Павлу Савушкину. Несмотря на старую историю с печью, Клавдия была рада восстановить хорошие отношения с Мариной и Павлом. К тому же, она не сильно верила истории мужа, в которой он выполнил всю работу, а ему даже спасибо не сказали.