Джекпот! Владычица?
Шрифт:
— Я думал, вы тут голодны. Распорядился по поводу ужина, — пробормотал Рей, обожающим взглядом пробегаясь по едва прикрытому одеялом телу девушки.
Рон улыбнулся и, аккуратно высвободившись из объятий, стараясь не потревожить сон жены, встал, где-то там за гранью эмоций, ощущая, что дракону нужно прикосновение к ней.
— Я грязный, — с сожалением заметил Рей, костяшками пальцев нежно касаясь разрумянившейся щеки.
— Рей, — прошептала Алина, счастливо улыбаясь, но так и не шевельнулась, лишь засопела мерно и более спокойно.
— Как она различает нас? По дыханию, жесту, прикосновению? — задал
Мужчины в ответ лишь покачали головой, изумляясь еще одной загадке этой нереальной избранной ими женщины.
— Какие-то проблемы? — переключился на насущные дела Рон, выходя из спальни, чтобы вернуться с оставленными слугами подносом.
— Нет, — криво усмехнулся Рей, следя за тем, как в его спальне появляется стол у окна, и еще два кресла. — Совет принял во внимание перемены и поступок Бендрана. Только церемонию перенесли на завтра.
— Как и коронацию, — кивнул каким-то своим мыслям Леон.
— А что с пленным?
— Ничего… Ни пытки, ни угрозы не помогли выбить из него хоть слово. А к вечеру сознание буквально покинуло его. Глаза стали пустыми, а сам он превратился в кем-то управляемую куклу, — раздраженно ответил Ксай, ломая вилку в своих руках. Посмотрел на погнутый металл, недовольно мотнул головой, разочарованный своей несдержанностью, и отложил в сторону.
— Дэм?
Демон до сих пор не проронивший ни слова пожал плечами:
— Я отказался. Брат прирожденный Повелитель. Для него всегда интересы демонов будут в приоритете, а я… Я все отдам за одну возможность быть с ней рядом, — и так выразительно перевел глаза на Алину, что все замолчали, примеривая такое решение на себя. — Я даже от сына был готов отказаться…, - скривился презрительно, коря себя за такой выбор.
Алина завозилась, словно несогласная с этим его решением, ощущением, словами. И разговор мужчин увял. Каждый думал о чем-то своем. О том, от чего готовы отказаться и на какие жертвы пойти, о том, какие решения готовы принять ради ее безопасности и о том, как много в жизни может поменяться в одно мгновение.
Глава 45
Мне снился сон. Реальный и нереальный одновременно. Словно отголосок забытого воспоминания он засел в мозгу и настойчиво требовал своего высвобождения.
— Наконец-то. Ты путаешь мне все карты девочка своим промедлением. Ты уже давно должна была замкнуть круг. А теперь смотри, что ты должна сделать, — врывается в мое сознание женский голос. Голос, наполненный силой. Голос, привыкший повелевать.
Вспышка и перед моими глазами черный зал с огненной пентаграммой в центре черного каменного пола.
«Храм», — мелькает в мозгу догадка, когда я замечаю как отзеркаливается от украшенных мозаикой стен неясный свет пяти свечей в руках одетых в белое фигур.
Три угла пирамидой уходят в небо, а наверху в небольшом отверстии снова виднеются звезды и два спутника Аластри — голубая Сереа и кроваво-красная Каиа, затмевают их неяркое свечение.
В центре внутреннего круга пентаграммы мощная, определенно мужская, фигура в черном балахоне шепчет неразборчиво слова. И этот протяжный напев жалит как сотня игл в самое сердце. Всматриваюсь в его лицо, но разглядеть что-то кроме лихорадочно горящих неестественно светлых глаз альбиноса не могу. Звуки невнятного речитатива сливаются с громким женским стоном, и я отвожу взгляд от мужчины, чтобы посмотреть на пять покорно застывших фигур:
— Любишь ли ты меня, жена моя? — обращается он к одной из женщин.
— Люблю. Больше жизни, муж мой.
Мужчина довольно хмыкает и дергает за невидимую ниточку, вырывая сердце из груди. Белое одеяние, краснеет от кровавого потока, что по канавке устремляется к мужчине, гася горящий в ней огонь. Пока я смотрю за первой женой, тоже самое происходит и со второй, с третьей, четвертой и, наконец, пятая все также покорно, беззвучно и без сожалений, падает к ногам мужчины. Их кровь стремится к нему, растекается по внутреннему кругу, смешиваясь, поднимается вверх, нарушая все законы физики, пока не окружает его стеной из множества красных капель.
— Ты моя первая Разрушительница и имя тебе Алькава, — четко произносит он и через кровавую пелену в сторону первой женщины, темной тенью парящей над безжизненным телом в белом одеяние, летит, сверкая металлическими гранями, предмет неясной формы, влетает в тень и, рассеивающийся было сгусток обретает цельность.
— Ты моя вторая Разрушительница и имя тебе Авина, — повторяет он и вверх взымает еще один предмет, наталкивается на тень и выгибает ее, выбивая из нее струйку света. — Ты всегда была излишне сентиментальна Авина, — со смешком укоряет мужчина, пока тень извивается, содрогаясь от боли.
— Ты моя третья Разрушительница и имя тебе Агеронна, — нарекает он третью тень, а я не могу отвести глаз от лежащих возле тел сердец, что еще пульсируют, в предсмертных сокращениях.
— Ты моя четвертая Разрушительница и имя тебе Айленсия.
Отвожу взгляд от этого ужасного зрелища, надеясь отыскать покой в небольшом окошечке звездного неба. И не нахожу огромного голубого спутника. Лишь одиноко сияет неожиданно посветлевшая в рассеянном дымчатом ареоле Каиа.
— Ты моя Губительница и имя тебе Билэси, — звучит последнее имя и пять теней, темных как сама бездонная тьма парят возле него. — А я теперь Владыка мира, — торжествующе ликует мужчина и все пять теней вливаются в него.
Картинка сменяется, как кадр в старом фильме, и я вижу, как люди несокрушимым смерчем проносятся по этому миру, так саранча налетает на поле и за одно мгновение уничтожает посевы. Вижу, как взятые под ментальный контроль драконы, выжигают целые города ирлингов и нагов, а потом натравлено кидаются один на другого, вижу, как одного за другим истребляют вампиров и только небольшая горстка выживших прячется на острове, вижу, как демоны, надеясь избежать уничтожения, возводят купол.