Джекпот! Выбор!
Шрифт:
— Я чувствую! Чувствую его! Ура, у меня будет брат!
— А вдруг сестренка? — видя эту ничем незатуманенную радость, спросила я.
На миг демоненок растерялся, а потом улыбнулся открыто, доверчиво:
— Все равно! Если будет похожа на тебя или Дейдру, то это не так уж плохо.
— О, ты просто не знал меня в детстве. Я была грозой мальчишек, — рассмеялась я, чувствуя, как на секунду отступает страх неизбежного притаившийся за порогом. И пусть впереди сложности, но эту минутку счастья мне хотелось не просто урвать, а впитать ее до последнего мгновения, запомнить и запечатлеть на память.
Увидела, как Дэм взял из рук Дэви браслеты, и перехватила его руку, не давая ему застегнуть:
— Может не надо?
— Надо, — покачал он головой, и без сомнений защелкнул их на руке.
— А если твой демон обидится? Мне бы не хотелось, чтобы ты его неволил и ограничивал. Кстати, как его зовут или у него нет имени?
— Есть, но он не называет его никому.
Улыбнулась грустно:
— Жаль, я бы с ним познакомилась. Рей сказал, что у драконов на определение истинности влияет запах. У вас тоже?
— Да, гоисфридуса.
— А как вы понимаете, что пахнет истинная, а не этот ваш редкий цветок?
— Цветы гоифридуса никто не встречал уже несколько столетий, — с умным видом начал рассказ Дэви, в этот момент, становясь похожим на Знайку из «Незнайки»: — В одной из сказок говорится, что когда последняя Видящая покинула этот мир, оставив любимого мужа, что не смог уйти вместе с ней, все цветы разом поникли и почернели. И только когда любящие сердца соединятся вновь, на вершине горы Арнез снова расцветут цветы гоифридуса, — и таким тоном все это было сказано под дружное мужнее «Хмы», что я сразу поняла это чисто мужское пренебрежение над девчачьими сказками. Весь в папочку!
Интересно, а на кого будет похож мой ребенок? Обвела глазами своих мужчин и поняла, что не знаю, кого бы хотела осчастливить первым. Хотелось всех и сразу. Но пятеро? Я, конечно, мечтала о большой семье, но не настолько же. Да, и рожать мне не понравилось, чего уж там. Даже шутила над Итоном, говоря, что второго рожать будет он. А что? И миллион долларов заработает и жену от страданий избавит — два в одном.
— Ты чего не ешь? — спросил Ксай, подкладывая мне лучший кусочек мяса.
— Я вот задумалась, а какой он будет наш ребенок? Полукровка?
— Ребенок всегда рождается более сильной расы. Если один из родителей человек, а второй первородный, то ребенок будет первородным.
— Но я не человек. Я Видящая. А они, — развела руками: — темные лошадки, про которых почти никто ничего не помнит.
— У Видящих мальчики рождаются отцовской расы, а девочки Видящие, только от людей, — глухо произнес до сих пор молчавший Леон.
Улыбнулась ему, испытывая непонятную робость. Все же он был единственным, кто видел не только то, что я открыто, демонстрирую окружающим, но и весь мой внутренний мир. И что он там такого разглядел, что приобрел не свойственную ему задумчивость и замкнутость? Так, и хотелось вернуться к королеве и разбить что-нибудь очень для нее ценное (а лучше ее башку) за то, что посмела ковыряться в чужих мозгах и проводить свои дикие эксперименты, которые непонятно еще как скажутся на мне, Леоне и малыше…
— Значит, мы ждем мальчика, — отгоняя от себя надуманные страхи, погладила живот.
— Ты уверена? — бросил жалящий как укус осы вопрос Леон.
Выронила ложку из рук и посмотрела с укоризной:
— Более чем. Но убеждать не верящих не буду!
— Я был там!
— Там это где? — вскричала я, в порыве неконтролируемой злости отпихивая тарелку и подскакивая на ноги. — Может, хватит? Неужели не видите, как умело манипулируют всеми нами, заставляя поступать так, будто мы пешки в чьей-то шахматной игре? Сначала настойчиво толкают меня в вашу постель. Причем делают это так, что вы нарушаете традиции мира, становясь одним из пятерых мужей. А ведь каждый из вас мог обрести свою единственную. Потом меня толкают на абсурдное жертвоприношение, а когда я поступаю не так, как того желают ваши небожители, меня просто вышвыривают, ковыряются в моих мозгах, стравливают нас друг с другом, чтобы ослабить. Не знаю, как вы, а я намерена победить.
— Кого? Богиню?
Качнула головой:
— Ахлес, кем бы она ни была. И ваш гребанный Армагеддон остановить, — уже не сдерживаясь, ругалась я: — И вы либо со мной, либо идите… Как там у вас говорят? К драдхам! И не делайте мне нервы, как говорят у нас. И если, кто не понял, то победить мы сможем только объединившись.
Обвела укоряющим взором притихших мужчин, грустно улыбнулась вжавшему голову в плечи Дэви. Не стоило срываться при ребенке, но эти американские горки, кого хочешь, заставят съехать с катушек. И больше не проронив ни слова, гордо расправив плечи, медленно прошествовала в спальню, с трудом сдерживаясь от побега.
Скрылась в купальне, умылась водой, смывая горькие слезы. Что-то я стала чрезвычайно впечатлительной. А Леон? Что бы он там не придумал, но его мысли, как нарыв разъедали все вокруг и пока он его не вскроет, так и будет продолжаться. Вспомнила себя, когда подозревала мужа в измене и покачала головой. Бедный Итон.
Мысли с Итона перепрыгнули на Марка. На ум пришлись слова о первородных и мальчиках. Неужели, Итон не был человеком? Он никогда не рассказывал про родителей. Только то, что они погибли, и ему пришлось переехать в Россию к какому-то семиюродному дяде, что жил в небольшой спрятанной в глуши деревеньке. А что если? Нет, никаких если…
Дверь открылась, и меня сгребли в объятия. Нужно что-то решать с этой привычкой хватать меня подобно безмолвной кукле.
— Прости меня, — прошептал Леон, проводя рукой по спине.
— Что тебя тревожит, любимый? Почему ты ревнуешь? — засыпала ирлинга вопросами, пряча от него заплаканное лицо на его же груди.
— Это сложно объяснить…
— Ты главное начни, — предложила, тяжело вздохнув.
— Там, когда меня погрузили в какую-то коробку, от которой шли странные трубы, обмазали какой-то зеленой жижей, я… Я не сразу понял, что проживаю всю свою жизнь заново. Видел, Африэль и свое детство, родителей, которых давно забыл. Видел нашу встречу. А потом принесли тебя, опустили в коробку…
— Капсулу, — подсказала я, отмечая, что в отличие от меня Леон видел все происходящее как кинофильм, а не сон.
— Намазали той же зеленой жижей, и я словно стал тобой. Я видел твой мир, видел твое взросление, видел, как ты встретилась с мужем, чувствовал, как ты любишь его, как рвется твое сердце на части, желая отправиться вслед за ними. А потом вспомнил, как вызвал тебя в наш мир. В шутку, в насмешку, только потому, что пьяному мне показалось это хорошей идеей. Как преследовал, настаивал, чтобы ты сделала меня своим мужем. Я ведь мог не прыгать тогда, не совершать обряд. Рон бы все равно бы тебя поймал или Ксай, но я не позволил себе узнать о твоих желаниях, прыгнул следом, связывая судьбы и теперь…