Джекпот
Шрифт:
Они сидят на диване в гостиной. Постепенно сближаясь, она кладёт ему руку на ногу, и он, как никогда многословный сегодня, умолкает. Их глаза встречаются, она тяжело дышит, облизывая губы, её рука скользит по ноге вверх, к ширинке. Белый зайчик уже почти в её руках. Сто чёрных быков ревут в ярости, пытаясь вырваться наружу, их красные глаза налились кровью.
Она опускается перед зайчиком на колени, стягивает белые брюки, семейные трусы. Вот он, вытянулся в небольшую плюшевую морковку и толстым червяком лежит на седом лобке, подрагивая, как желатиновый палец. Очень мягкий,
Зайчик кончает вяло, но густо. Она активно помогает рукой, чтобы выжать его до конца. Собирает в рот заячье семя и незаметно выплёвывает в пластиковый стаканчик под диваном.
Любвеобильный Лоренцо гладит и целует Джулию перед уходом, требуя номер телефона, договариваясь о следующей встрече, тысячу раз переспрашивая, где и когда они увидятся вновь. Его глаза повеселели, он как будто помолодел. Она горько сожалеет, что не увидится с ним.
Когда он уходит, появляется Лаура. Целует сучку взасос, цепляет ошейник, надевает повязочку на глаза.
– Ты нашла мне зайчика?
– сегодня она играет злую ведьму.
Оператор вращает камеру, выбирая наилучший ракурс.
Зорра кивает.
– Где он?
Зорра достаёт стаканчик с заячьей спермой из-под дивана и отдаёт ведьме.
– Отлично, - Лаура поднимает стаканчик на свет.
– Но сначала быки. Ты не растеряла их?
Зорра мотает головой.
Лаура достаёт прозрачную вазу и ставит её на стеклянный журнальный столик.
– Их должно быть ровно сто. Иначе тебе придётся вернуться на охоту.
Зорра кивает, с опаской забирается на шаткий столик, задирает юбку и садится розочкой в вазу. Медленно, один за одним, быки покидают временное пристанище. Всё чистое перламутровое стадо устремляется в вазу. Последние особи липкими сгустками опадают в месиво.
– Теперь зайчик, - ведьма забирает вазу и выливает в неё заячье семя. Потом смотрит на Зорру презрительным взглядом: - Мне нужна ещё одна душа. Грязной шлюхи. Достань мне её.
Зорра кивает, подходит к вазе и, задрав юбку спереди, начинает медленно дрочить на быков и зайчика, постепенно вынимая свою душу. Бобовый стручок увеличивается до внушительных размеров. Теперь она вынуждена наклоняться, чтобы случайно не выплеснуть грязную шлюху мимо вазы.
Камера крупным планом снимает стадо быков, ревущее в экстазе, белого сладкого зайчика, лопочущего в упоении, грязную шлюху, выскальзывающую из стручка, ныряющую в буйствующее стадо, подставляясь масляной течкой под сокрушительные удары чёрных бизонов, высасывая сладкого зайчика до обмылка.
23
Голос - единственное, что оставалось у неё из прошлой жизни. Она общалась только
«Мир, в котором можно молчать», - представила она с замиранием сердца.
Прошло полгода с тех пор, как она покинула дом. Она отрастила длинные волосы, покрасила их в нежный пшеничный цвет, сделала химическую завивку в салоне красоты. Теперь, идя по улице, она часто улыбалась, чувствуя на себе раздевающие взгляды мужчин. Фальшивый парик был сброшен, ветерок развевал пышную копну волос. Своих, мягких, дышащих свежестью, густых, плотных, как конский хвост, волос. В её фантазиях мужчины срывали с неё платье прямо на улице, мяли попку, ставили текущую кобылу к стене, вгоняли члены, по очереди оставаясь в ней. Она собирала их, специально гуляя вечерами по весеннему городу.
Иногда они всё же знакомились с ней, ненавязчиво, но каждый раз она стыдливо убегала, оставляя в недоумении несостоявшегося наездника.
«Viktoria», - написала она на бумажке своё новое имя, когда в первый раз пришла на курсы. Преподавательница - добрая интеллигентная итальянка, в очках, с гусиными лапками вокруг глаз - так умилилась, что уже в следующий раз предложила стеснительной иностранке сходить с её сыном Роберто в кинотеатр для глухонемых.
«Лучше чаще общаться с глухонемыми, чтобы понимать их», - объяснила заботливая Лукреция. Она искала сыну-затворнику девочку и, кажется, наконец нашла. Такую же робкую, как и он сам, такую же неопытную, может быть даже девственницу, как и он. Разговор на курсах зашёл о мужьях-жёнах, возлюбленных, отношениях с ними, и Вике не нашлось, что ответить.
«У меня нет опыта», - сбивчиво объяснила она жестами. Теперь Лукреция горела желанием свести молодых, чтобы всё у них срослось.
Роберто оказался хмурым, замкнутым молодым человеком. Далеко не красавец, он производил впечатление одичалого взрослого ребёнка. Густая, давно не стриженная шевелюра волос, грубый нос, выпирающие губы, скулы, диковатый острый взгляд из-под нависших бровей - он всем своим видом вызывал холодное неприятие. Он мало общался. Эти резкие, едва уловимые движения пальцев - она ничего не понимала.
И тогда она начала заставлять его повторять. Снова и снова, для неё.
«Что ты сказал?» - она хватала его за руки, сдерживая стремительный порыв. Он рисовал жест в воздухе.
«Повтори».
И он повторял, улыбаясь.
Она улыбалась ему в ответ и повторяла за ним:
«Давай дружить».
На второе свидание он пришёл с огромным букетом красных роз и пригласил Вику в специальный ресторан для глухонемых, где официанты понимают язык жестов. Здесь танцевали под цветомузыку, на большом экране шли романтические комедии с субтитрами. Вика наконец окунулась в мир глухонемых, где все понимали её без слов. Радость невербального общения поглотила её с головой, она купалась в свободной атмосфере, царившей в ресторане.