Джекпот
Шрифт:
На помощь приходила Лаура. Она хватала лиловый шар на конце чёрного полена, сдерживала напор на пару секунд, продавливала шар в масляное отверстие. Только так бык забирал Зорру.
Она мычала, чувствуя несоразмерность органов. Чёрный бык покрывал белокурую тёлку особо жёстко, на генетическом уровне ощущая необходимость смешения рас. Станок давал быку упор и одновременно защищал тёлку от лишних ударов.
Теперь Лаура следила за тем, чтобы бык не кончил наружу. Для этого тёлка должна стоять спокойно, не ёрзать, а бык не отклоняться назад слишком
Когда Зорра освобождалась, следующий бык уже стоял наготове, заряженный для работы. Она косилась на него: может быть, он будет с ней поласковее? Бык - такой же породистый, чёрный - гладил рукой гладкий блестящий ствол, залитый сталью. Его ухмылка не предвещала ничего хорошего.
Чтобы ускорить процесс Лаура заводила очередного быка спереди.
Ему нельзя кончать Зорре в рот или трахать её слишком глубоко, мешая осеменению. Поэтому работал он больше рукой, чем бёдрами.
«Зорра: сто чёрных быков и один белый зайчик» - название говорит само за себя. Четыре часа осеменения - по две минуты на быка, плюс пятиминутные перерывы - пролетели незаметно. Тяжело было только в первый час, дальше всё шло, как по маслу. Зорра уже не замечала длинной череды чёрных быков, выстроившейся вдоль стены. Временами она поджимала расслабленную розочку, чтобы случайно не упустить быков, скопившихся внутри. Последний час непрестанный звон колокольчика сопровождался бульками и чавканьем. Зорра не завтракала и почти весь предыдущий день не ела, только пила сладкую воду. Тёплое молоко, вылившееся из неё с утра после трёхлитровой клизмы, было таким же чистым, как и до промывки, поэтому бычье семя лежало внутри в первозданном свежем виде без всяких примесей.
Лаура внимательно следит, чтобы последние быки доставали хоботы не спеша. Когда всё готово, она отстёгивает Зорру, снимает с неё ошейник, колокольчик, повязочку. Дальше её будут снимать переносной камерой, скрывая черты лица размытым пятном. Лаура поправляет юбочку, кофточку, чулочки - Зорра должна выглядеть соблазнительно, отправляясь на охоту.
Она идёт по улице медленно, виляя на шпильках тяжёлой попкой. На ней нет трусиков, только юбочка. Разбитая розочка горит, быки просятся наружу. В этот полуденный час белого зайчика можно найти только в парке, одиноко сидящим на одной из скамеек. Зайчиками в Италии называют мужчин, которые обедают в городском саду, надеясь на случайное знакомство. Она замечает одного, вдали от пешеходного движения. Её намерения слишком очевидны - она выглядит как выряженная сука, накрашенная, расфуфыренная. Зайчик пугается, подпрыгивает и убегает. Оператор, следующий за ней по пятам со скрытой камерой, жестом показывает в другую сторону.
Они идут по тёмной липовой аллее, мимо на велосипедах проносятся дети, мамы гуляют с колясками. Неожиданно, она замечает одинокого бородатого мужчину, седовласого, в белом костюме, шляпе, с тростью, солнцезащитных очках. Он не похож на обычного зайчика, но она не может ходить по парку весь день, быки просятся
Подходит к скамейке, достаёт карточки из сумочки и протягивает ему одну.
«Здесь свободно?» - читает он. Она мило улыбается, облизывая губы.
– Да, конечно, - зайчик подпрыгивает, уступая ей место, перемещаясь на край скамейки.
Она садится и протягивает ему следующую карточку:
«Извините, я немая, но всё понимаю».
Его брови взлетают, он сочувственно кивает, смотрит на неё ласковым взглядом и возвращает карточку.
Через минуту неловкого молчания, она невинно протягивает ему следующую карточку:
«Как вас зовут? Меня - Джулия».
Она уже неплохо понимает итальянский. Этого как раз достаточно, чтобы быть вежливой, оставаясь немой.
– Лоренцо, - смущённо представляется он, продолжая переваривать неожиданные обстоятельства знакомства.
Оператор выглядывает из-за дерева, делая вид, что фотографирует птичек. У него камера-бутафория с потайным объективом сбоку.
Лоренцо говорит что-то о прекрасной погоде, золотой осени, а сам косится на её ножки в чулочках, взглядом вылизывает ажурные резинки, выглядывающие из-под юбки.
Вика достаёт последнюю карточку. Других у неё не осталось.
«Можно пригласить вас в гости?»
– Сейчас?
– озадаченно переспрашивает он.
Судя по удивлению шансов у неё никаких. Мириам в пятнадцать лет стала проституткой, а она не может снять даже дряхлого старика.
Зорра кивает с замиранием сердца.
– Да, конечно, - неожиданно соглашается папаша с детской отеческой улыбкой на губах.
– Вы далеко живёте?
Она расцветает в улыбке, отрицательно мотая головой. Встаёт, чувствуя тяжесть быков, готовых вырваться на асфальт.
Он в нерешительности поднимается за ней. Если бы он знал, что она несёт в себе семя ста чёрных быков, что целое стадо бизонов трахало её всё утро четыре часа подряд, сменяясь каждые две минуты, кончая один за одним, оставаясь в ней, что между ног у неё под пушистой полоской меха болтается жалкий отросток, что вся её жопа горит изнутри, что разбитая розочка распухла, что даже медленная ходьба причиняет ей неудобство, разве согласился бы он тогда пойти с ней?
Но он идёт, ведя её под руку, сгорая от желания - это заметно по тому, как шевелятся его густые усы, как он гладит взглядом её груди, ласкает невидимыми пальчиками её белокурые локоны, развевающиеся на ветру.
Она приводит Лоренцо по адресу, где в соседней комнате уже всё готово для съёмки. Лоренцо нужно время, чтобы прийти в себя. Ему тяжело общаться с немой девушкой. У неё богатая мимика, яркая жестикуляция. Она постоянно смешит его рожицами, готовит чай, пританцовывая, незаметно прикасается к плечу, руке, случайно трётся об него попкой.