Джекс
Шрифт:
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, но кое-что не так, — морщится он, и мое сердце замирает.
— Что с тобой? — Я тут же вскакиваю со стула.
Джекс хитро улыбается и поднимает руку:
— Ложись ко мне.
Под одеялом он голый и покрытый засохшей кровью. Я тоже выгляжу не лучше, но это не имеет значения. Я снимаю халат и забираюсь к нему в постель. Счастливая я укладываюсь на сгиб его локтя. Операция прошла успешно, бльшую часть порезов я смогла спаять лазером, глубокие раны зашил доктор Никсон. Через несколько дней Джекс будет как новенький. Ему действительно очень повезло. Мне
С чувством облегчения я закрываю глаза.
— Ты снова подтвердил свое прозвище. — Джекс Непобедимый.
— Надо придумать прозвище и для тебя, — говорит он. — Как насчет Лазерная леди?
— Звучит глупо.
— Твое прозвище не должно звучать лучше, чем мое.
Усмехаясь, я целую его в поросшую щетиной щеку:
— Я что-нибудь придумаю.
Какое-то время мы лежим рядом, переплетя пальцы, и смотрим в окно. Солнце стоит высоко, в воздухе висит марево, но здесь, внутри, приятная прохлада. Кондиционер работает, и у Джекса отдельная палата. Ну да, она чуть больше тюремной камеры, но для больницы это настоящая роскошь.
Хотя я всё еще утомлена, я чувствую себя прекрасно. Джекс здесь.
— Тебя не было так долго, я уже думала, ты не вернешься.
Он поворачивается ко мне и притягивает меня к себе. Я упираюсь лбом ему в грудь. Одеяло сползло, поэтому я вижу его живот. Я вывожу круги вокруг его пупка, и Джекс бормочет:
— По крайней мере на это раз там, внизу всё осталось без повреждений?
Я скольжу рукой ниже и обхватываю его мягкий член.
— С ним ничего не случилось.
— Или всё-таки случилось? — Он откашливается. — Может, осмотришь его получше?
Ухмыляясь, я убираю руку.
— Есть вещи, которые никогда не меняются, верно?
— Надеюсь, что так, — шепчет Джекс и целует меня в лоб.
Я делаю глубокий вдох и задаю ему вопрос, который терзает меня с тех пор, как он вернулся:
— Ты убил Грира и Фримена?
Джекс напрягается. Он определенно предпочел бы наслаждаться сексуальными ласками, а не говорить со мной об ужасной ночи.
Я уже начинаю сомневаться, что Джекс ответит, но тут он говорит:
— Я много раз думал об этом. Я планировал разыскать их обоих перед тем, как взорвать ангар, но уничтожить этот чертов воздушный флот было важнее. Если бы мне это не удалось, на Резур бы напали. Твоя жизнь была бы в большой опасности. — Он нежно поглаживает мою шею. — Ты для меня важнее всего, Сэм. Я понял это, когда Блэр собирался тебя убить. Я хотел защитить тебя, и это стоило моей жизни. Для этого и нужна была та миссия. Я сделал это только ради тебя. А потом просто хотел вернуться к тебе.
У меня начинает кружиться голова, словно я опьянела. Хорошо, что я сейчас лежу.
— Только ради меня?
Он усмехается:
— Ну ладно, и немножко ради других тоже.
Джекс отказался от мести, потому что я для него — всё. Я крепко обнимаю его и прижимаюсь губами к его губам.
— Эй, сладкая, не плачь. — Большими пальцами он вытирает мои слезы и целует мокрые веки.
— Это слезы радости, — шепчу я, улыбаясь, и обнимаю его еще крепче, от чего он вздрагивает.
— Извини. — Я сразу отпускаю его. Пребывая в эйфории, я действительно забыла,
Джекс со стоном поворачивается на спину, кладет руку на лоб и театрально сокрушается:
— Боже мой, во что я вляпался! Эта врачиха сделала из меня примерного мальчика. Я стал плюшевым медвежонком. Я ношу тёмные очки, словно пижон, слушаюсь женщину и ничего мне больше не нужно, кроме как уткнуться в ее теплые сиськи. Моя прежняя жизнь кончилась. Я сдерживаю газы, не отрыгиваю громко и мочусь сидя. И всё из-за нее!
От смеха я хватаюсь за живот.
— Не преувеличивай, тем более, про то, что ты мочишься сидя — вранье.
Он бросает на меня один из своих невинных взглядов.
— Сейчас я слишком слаб чтобы стоять. Правда.
С убийственной серьезностью я говорю:
— Принести тебе утку?
— Только если ты подержишь «его».
— И о чем только мы говорим! — Мой живот уже болит от смеха.
Джекс нежно гладит меня по спине:
— Я лишь хотел снова увидеть тебя веселой.
— Да, в последнее время было не много поводов для смеха, верно?
Он хмыкает.
— Пришло время этому измениться. Теперь у нас есть вода, опасность нападения с воздуха временно устранена, и я думаю, что сегодня ночью у меня появился новый союзник.
Я тут же вся обращаюсь в слух и сажусь:
— Расскажи, что произошло.
Джекс тоже садится. Я подкладываю ему под спину подушку и проверяю повязку на голове. Рваная рана была довольно большой. Не уверена, что действительно готова услышать все подробности, но мне слишком любопытно.
— После того, как я прошел через тоннель, — рассказывает он, — я заметил, что там, внизу, что-то происходит. Похоже, на задание были отправлены сразу все подразделения, и мне потребовалась целая вечность, чтобы добраться до озера. Но у трубы толпились солдаты. Поэтому я пошел назад и сначала взял гранаты из нашего старого убежища. Тогда у меня возникла идея, а не попробовать ли мне добраться до трубы с другой стороны озера.
— И ты переплыл его под водой?
— Нет, тогда я бы уже не всплыл на поверхность — оружие утянуло бы меня на дно.
Правильно, об этом я не подумала. Озеро может быть и в километр глубиной.
— Я пошел вдоль берега, или лучше сказать, полез по уступам вдоль скалы. В некоторых местах дно озера прямо у берега уходит на очень большую глубину.
О боже, если бы Джекс соскользнул, он утонул бы!
— Поскольку озеро очень большое и делает изгиб, я снова потерял много времени. Кроме того, вода была чертовски холодная.
Я представляю, как он старается не стучать зубами, чтобы никто его не услышал.
— Когда, наконец, показался другой берег, я смог разглядеть, что трубу охраняют Хром, Нил и еще двое солдат из другого подразделения. Место было ярко освещено, все четверо — легкая цель. У них не было шансов. Но я не смог нажать на курок.
— Конечно не смог, они же были твоими братьями.
Со вздохом он проводит рукой сквозь волосы.
— В общем, я стал ждать, в надежде, что их отзовут. И действительно, они получили приказ патрулировать другой квадрат. У трубы надлежало остаться только одному. Мысленно я выругался, потому что это, как на зло, был Хром.