Джено и красное зеркало истины
Шрифт:
Ламбер и Эзра поняли, что в их присутствии сапиенсы, псиофы и антей третьего уровня не могут распространяться об ограниченной билокации, потому что речь шла о Расширенном кодексе, и тогда они в молчании отправились к Противоречивым Утверждениям.
Гулкий удар отсчитал девять раз. Вот-вот должны были начаться первые лекции, но день совсем не обещал быть мирным.
Астор Венти взял за руку Суоми и во всеуслышание заявил:
— Мы все равно пойдем к Крикен. Раздвоилась она или нет, но ей придется дать нам ответы, которых
Аноки Кериоки слегка коснулся своего амулета:
— Гнев и злоба не помогут. Как начинающий псиоф советую вам держать мысли при себе и говорить только доброе и справедливое.
Джено повернулся к другу:
— Ты прав. Но в моей душе лишь боль и тоска. Я изо всех сил стараюсь поступать разумно, но шипы, которые вонзились в мое сердце, вот уже двенадцать лет мучают меня сильнее, чем суплициум. Возможно, однажды я почувствую себя свободным и счастливым. Но не знаю, наступит ли когда-нибудь этот день.
Глава пятая
Череп Джено
— В темпе, шевели ногами! Идем к Крикен! Это будет памятная встреча!
Джено вышел из себя и силой потащил Суоми.
— Хватит! Мне больно руку. Ты сошел с ума? — закричала она, пытаясь вывернуться.
— С ума сошел?! Да, может быть. А ты, как и все остальные, не понимаешь моего горя! — в сердцах сказал Джено.
— Ты выпил колдовское зелье? Ты стал агрессивным! — Слова сами слетали с губ девочки, которая уже не знала, кем стал ее Джено. Дружба, преданность, обещания — все было неожиданно перечеркнуто, растоптано той ненавистью, которую она не могла видеть в черных глазах мальчика, но сильно ощущала своим сердцем.
Джено заметил, что она действительно испугана. Он отпустил ее и тут вдруг обнаружил, что кость издает неприятные звуки. Он вытащил ее, и она внезапно взорвалась сильнейшим барабанным боем, заставив задрожать даже Противоречивые Утверждения.
Ребята пришли в ужас.
У Джено было такое состояние, будто его пронзили кинжалом. Он покрылся холодным потом и, содрогнувшись, остановился перед Противоречивыми Утверждениями, потом взял Суоми за руку и еле слышно произнес:
— Прости меня, пожалуйста. Не знаю, что со мной приключилось. Но желание поскорее добраться до своих родителей не дает мне думать о лекциях и обо всем остальном.
— Больше не смей так со мной обращаться. Слышишь? — смягчилась Суоми.
— Больше никогда. Ты простишь меня, правда? — взмолился Джено, боясь потерять расположение девочки.
— Я тебя прощаю, но думаю, что в тебе что-то изменилось. Джено, я слышала бой барабанов. Что это? — спросила Суоми, уловившая негативную энергию.
— Это Кант-Оссум дал мне понять, что я переступил черту. Быть может, я изменился, быть может, опыт, полученный в пустынях, погрузил меня в какие-то сомнения, но одно для меня ясно: я не хочу тебя потерять, — ответил Джено, пытаясь успокоить финскую антею.
В тот же миг два больших черных рта Аркса одновременно заговорили:
— Не позволяй ненависти захлестнуть тебя. У тебя в кармане три волшебных предмета. Ты тот, кого еще не знаешь.
Джено пристально посмотрел вначале на рот справа, а затем на тот, что слева. Утверждения произнесли точно такую же фразу, какую он услышал от Тантре Стендж Виоо. В ушах у мальчика раздался привычный звон, а зрение на мгновение затуманилось. Сердце у него забилось сильнее, а ноги и руки свело судорогой.
— Боже ты мой! И кто же я есть? Почему всегда один и тот же вопрос? — вскричал Астор Венти.
Суоми громко произнесла что-то на финском языке, размахивая тростью, так что ее белокурые кудрявые волосы растрепались:
— Перестань! Прекрати! Надо использовать разум!!!
Тут примчался Аноки:
— Что на вас нашло? Успокойтесь. У тебя, друг мой, достаточно сил, чтобы победить. Не сдавайся.
— Ты прав, Красный Волк, но я больше не могу. Пойдем с нами к Крикен, — проговорил Джено, устало поднимаясь по ступенькам.
Добравшись до четвертого этажа, они встретили Доротею и Рене.
— Что вы так раскричались? Даже отсюда было слышно.
— Крикен использовала Коническое колесо. Та, что в профессорском кресле, — ее копия. Она раздвоилась! А сейчас нельзя было делать этого!
— Ты не можешь решать за суммуса сапиенса.
— Мы должны открыть паскас! Понимаешь? — возразил антей.
— Все в свое время. Крикен знает, что делает.
Вскоре они увидели в профессорском кресле Марго, только ее фигура была черно-белой, словно кадр из старого кино. Она казалась собственной фотокопией и фактически была таковой.
— Я прекрасно вас слышу, хотя и выгляжу непривычно. Даже раздвоившись, я контролирую ситуацию. Вы уже должны были прочитать в Расширенном кодексе о механизме частичной билокации. — Голос суммуса звучал глухо, не так, как обычно, но ее глаза говорили больше любых слов. — В чем дело? Что тебя так разозлило, мой юный Джено? — спросила она, оставаясь неподвижной в своем сером Цвете.
— Я хотел, чтобы ты открыла паскас, иначе мои родители…
— Ты думаешь, что я забыла о Пьере с Коринной? Что я просто отправилась прогуляться? Если я использовала частичную билокацию, значит, у меня были на то причины. И ты их узнаешь, когда я вернусь.
— А что ты скажешь о Ламбере? Мы должны простить его? — Джено, казалось, окончательно утратил доверие к Марго.
— Это ты тоже поймешь после моего возвращения. Теперь же ведите себя достойно. Вспомните о сапиенсах, которые ждут вас в аудиториях. Отправляйтесь!
Рене поправил крылья, аккуратно сложенные за спиной, и, обернувшись к бледному изображению Крикен, сказал:
— Где бы ты ни была, знай, что мы с тобой. У моего брата, да и у меня разбито сердце.