Джентльмен-авантюрист
Шрифт:
Чтобы противостоять Артемис, нужны какие-то перемены в пользу слуг.
— Я осмотрю спальни слуг.
Экономка застыла.
— Почему, миледи?
Ее вопрос возмутил Пруденс, но она ответила:
— Чтобы выяснить, чем я могу улучшить их жизнь.
Миссис Инглтон, вероятно, рассматривала это как вторжение на свою территорию, но Пруденс решила не отступать. Она знала, что обязанность хозяйки дома — заботиться о благополучии слуг.
Пруденс приказала починить несколько окон, чтобы они закрывались плотно и открывались легко.
Будут слуги благодарны или возмутятся?
Пруденс понятия не имела.
Потом она изучила питание слуг.
Для верхних и нижних слуг существовали разные меню, значит, и есть они должны отдельно. А это означает, сообразила Пруденс, что Карен теперь ест в другом месте и в компании, которая этим возмущена и обижена.
Одобрив питание, Пруденс сбежала в цветник, но держалась поблизости от террасы, на случай если Дрейдейл послал сюда своих приспешников. Такое казалось невозможным, но она догадывалась, что он горит желанием нанести новый удар, более серьезный. Жалея, что в свое время приняла предложение этого человека, она потерла почти исчезнувший синяк на щеке.
Пруденс решила прогуляться до качелей, расположенных в пределах видимости дома. Возможно, она сядет и попробует раскачаться сама. Подойдя, она заметила, что одна веревка перетерта до ниток.
Работа Дрейдейла?
— Какая досада! Я думала, вы настолько глупы, что сядете не глядя.
Повернувшись, Пруденс оказалась лицом к лицу с Артемис.
— Как мелочно! Вы вольны ненавидеть Кейта, хотя это и несправедливо, но почему вы нападаете на меня? Я не причинила вам никакого вреда.
— Он любит вас.
Пруденс едва не возразила, но это открыло бы слишком многое.
— Кейт не сделал ничего, чтобы повредить вам или вашим близким, а ваша желчность вас задушит.
Артемис отвернулась, отказываясь отвечать.
— Я заставлю вас уехать отсюда, если вы вынудите меня, — пригрозила Пруденс.
— Он обещал, что я могу остаться, — обернулась Артемис.
— Я не такая мягкосердечная, как он. Зачем оставаться, Артемис? Это не принесет вам ничего, кроме боли. — Потом Пруденс поняла. — Это память о рае? Но этот рай кончился. И никакие ваши действия его не вернут.
Артемис вздрогнула, как от удара, и ушла.
Пруденс грустно смотрела на качели, потом решила действовать. Она вернулась в дом и велела Фламборо проследить, чтобы качели починили. Вероятно, это не относится к его обязанностям, но он может это организовать.
Потом сходила в библиотеку и взяла еще книги. Возможно, мелко, но она не струсит. Она едва успела приказать лакею отнести книги в будуар, как ее нашел Кейт.
— Подходит время обеда.
Пруденс хотелось уговорить его пообедать за маленьким столиком в будуаре, но не могла позволить
— Сегодняшнее утро прошло с пользой? — спросила она.
— В сущности, да. Тут ведутся дебаты относительно того, что делать с землей. Я еще не разбираюсь в тонкостях земледелия, но осознаю важность воды, пастбищ, дренажа.
Кейт объяснил ситуацию. Пруденс ее тоже не поняла, но ей нравилось разговаривать с Кейтом об этом. Такое общение наверняка существенная составляющая брака, и это хорошо.
Она рассказала ему об улучшениях в комнатах слуг.
— Ведь в этом нет ничего плохого? Миссис Инглтон, похоже, расстроилась.
— Не знаю. Спроси у Артемис.
Входя в столовую, Пруденс подавила вздох и остановилась.
Присутствовали и Артемис, и вдова. Во всяком случае, невысокая полная недовольная женщина в черном должна быть матерью Кейта, хотя она мало похожа на стройную юную женщину на свадебном портрете.
— Мама, — слегка поклонился Кейт. — Приятно видеть, что твой аппетит улучшился. Артемис.
Обе женщины присели в реверансе, улыбаясь одними губами. Темные глаза вдовы цепко обшаривали новую невестку до последней детали. Пруденс жалела, что на ней выкрашенное и к тому же поношенное платье и что у нее не было времени проверить, аккуратно ли причесаны волосы.
Остальных Пруденс уже знала. Артемис и вдова сели напротив, разделив сестер и джентльменов на противоположных сторонах стола.
Когда Кейт подвел Пруденс к ее месту, она осознала, что снова узурпировала нечто, недавно принадлежавшее ее сердитой невестке. Но ничего не поделаешь, так повернулось колесо судьбы. Когда-то Артемис забрала эти обязанности у матери Кейта.
Пруденс села, улыбнулась и позвонила в золоченый колокольчик. Сегодня впервые подали суп, белый суп с роскошным вкусом миндаля.
Пруденс взглянула через стол.
— Мы должны похвалить повара, Малзард. Это просто великолепно.
— Особенно если это радует тебя, любимая, — кивнул Кейт.
Пруденс едва не пролила суп от удивления, но, конечно, он сказал это только ради эффекта. Все равно это показывает, что он поддерживает ее.
— Повар в Кейнингзе отличный, леди Малзард, — сказал Оптимус Гуд, и Пруденс вспомнила, что так и не призналась в своем обмане Кейту.
У нее была возможность, но она запамятовала. И может быть, сознательно.
Пруденс спросила, читал ли он «Кандида».
— Современные творения меня не интересуют, миледи, — фыркнул он.
— Понятно. Я нашла это произведение поразительно пессимистичным.
— А я считаю, что оно реалистично и отражает правду жизни. Слишком многие считают, что в жизни многое лучше, чем есть на самом деле, — высказалась вдова.
— В самом деле, мэм? — удивилась Пруденс. — Мне думается, что часто люди жалуются на проблемы, которые легко исправить.
— Это правда, — неожиданно поддержала ее мисс Кейтсби. — Обычно довольно легко повернуть дело к лучшему.