Джентльменов нет - и привет Джону Фаулзу!
Шрифт:
– Ах, черт возьми, как жаль! – совершенно по-взрослому проговорила Катя. – Неужели ничего нельзя сделать? Ты такая умная – придумай что-нибудь!
– Я уже придумала... Да это не сработало! Хотя сама идея была хороша. Просто люди теперь не те, чтобы ее реализовать. И Мишка оказался предателем. Все рассказал матери, хотя я просила его ничего ей не говорить!
– Что за идея? – Катя сгорала от любопытства. – Если ты говоришь, что не беременна, значит, что-то другое?
– Ладно. Время покажет. – Вика уже снова смотрела на сестру не как на подружку, а как старшая на младшую. – Я всю ночь не спала, пойду отдохну. А ты музыку не включай и поменьше читай дурацкие книжки!
– Что же мне читать? Газеты? Глянцевые журналы? – Катя немного обиделась за такую быструю перемену сестры к ней. – Очень хорошо. Можешь послушать, какую чепуху в них пишут. Вот, например, журналистка популярного
– Ты где деньги взяла, чтобы купить эту дрянь?
– Мне одна девчонка журнал дала. Ее мама читает. Потом полночи рыдает. Наверное, от нереализованного честолюбия.
– Как мама говорит, «ты лучше уроки учи»! – саркастически ухмыльнулась Вика. И с полной серьезностью добавила: – Особенно математику! А что касается честолюбия, так сообрази сама: мир населяют толпы мужчин, которым некуда девать силу и деньги. Разве женщины могут соперничать с ними? Ведь если на тебе ты сама, да ребенок, да еще муж в придачу, а ты вылезаешь из себя, чтобы стать лучшим хирургом, чем он, так ты уже не женщина – ты уже лошадь! Поэтому женщины и довольствуются вторыми ролями. Но самые умные из них на своих вторых ролях становятся главнее, чем мужчины на первых. Как Жозефина, мадам Рекамье и Диана Пуатье.
– То-то с Жозефинами потом и разводились, – заметила Катя. – А некоторых еще и на костер отправляли! И в тюрьму, и в монастырь, и под топор! – Но, заметив грозный взгляд сестры, Катя дальше сочла за лучшее привычно заныть: – Мне математика не дае-ется...
Но Вика, не слушая ее больше, решительными шагами отправилась в свою девичью постель.
Саша температурил всего одну ночь. Потом у него начались насморк и кашель, но температура установилась почти нормальная, и Лиза немного успокоилась. Конечно, он скучал, капризничал от того, что нельзя было идти гулять и приходилось сидеть целый день дома, ныл и периодически срывался то на вой, то на плач. Все же благодаря Гале, приходившей на целый день, Лиза могла работать. В первую очередь она закончила редактировать большое интервью с Ниной.
«Напомнить ей о себе или промолчать?» – думала она все два дня, пока работала над материалом. Ей почему-то ужасно хотелось снова повидаться с Ниной. Лиза не видела в ней теперь ни соперницу, ни подругу. В нынешней Нине ее привлекали не прежние рассуждения самки, готовой до конца бороться за свое гнездо, а рассуждения карьеристки, поглощенной работой. На взгляд Лизы, совершенное отсутствие кокетства, простота, ум и искренность придавали Нине особенное значение: к ней хотелось вернуться, с ней хотелось поговорить о жизни. Но Нина за два часа беседы рассказала только о проводимых исследованиях и ни разу не упомянула о семье, личной жизни – о чем-нибудь таком, что позволило бы Лизе задать чисто женские вопросы. Нина как будто ощущала себя вне времени, вне общества. Она улыбалась, когда говорила о цифрах. Лиза, которой приходилось интервьюировать и актеров, и художников, знала эту глубокую поглощенность работой и уважала ее. Более того, она считала, что люди, погруженные в дело душой, составляют духовную элиту общества. Она и сама хотела бы в нее войти. И все же, все же... Лизу ужасно интересовали бытовые подробности Нининой жизни. Как она живет, с кем, не вышла ли замуж? Но спрашивать, как сложилась личная жизнь собеседницы, было бы дурным тоном, особенно если предположить, что Нина все-таки ее узнала.
Эти несколько дней, с тех пор как Лиза снова увидела Нину, помимо ее желания часто возвращали ее в прошлое, к тем уже далеким, как казалось ей, временам, когда она ощущала себя еще девчонкой. Двоякое чувство не покидало Лизу. С одной стороны, она все-таки вышла победительницей в чисто женской схватке за самца: увела от Нины мужа, несмотря на ее героическую стойкость и волю. С другой стороны, Лиза не могла не понимать, что эта победа оказалась для нее пирровой. Более того, кто знает, как сложилась бы ее дальнейшая судьба, послушайся она Нину. Уже спустя всего несколько месяцев жизни с Кириллом она убедилась в Нининой правоте, и хотя собственные женские чары еще казались ей всемогущими, она с разочарованием обнаружила, что испытывать их, оказывается, не на ком. Кирилл, на удивление быстро свыкшийся с ролью мужа молодой и красивой женщины, молниеносно разучился ценить внешнюю привлекательность Лизы. Внутренней же общности у них не было никогда.
С перепугу Лиза кинулась в новый роман. Да и кто устоял бы перед молодым красавцем, выпускником военного училища, чей мощный торс и веселый взгляд было даже смешно сравнивать с дрябловатыми мышцами Кирилла, его уже порядочно отвисшим животиком и тусклыми глазками с набрякшими веками. Но, скоропалительно разорвав отношения с Кириллом и заключив новый брак с молодым лейтенантом, Лиза всего через несколько месяцев с ужасом убедилась, что брак вовсе не форма гармоничного сосуществования двух людей, а лишь возможность для мужчины получить бесплатную рабочую силу для ухода за ним самим и детьми. Женщина же при этом лишь пользуется средствами мужчины, и то не всегда. Некоторые мужья не могут содержать не только жену и детей, но даже и самих себя. Поэтому российским женщинам приходится работать не только дома, да и карьеру им сделать во сто крат труднее, чем мужчинам.
И когда эта печальная реальность жизни отчетливо встала перед Лизой, она, вначале ужаснувшись, все-таки не сдалась обстоятельствам, а решила сделать все, на что была способна, чтобы переменить хотя бы в своей семье привычный ход вещей.
Эту свою многодневную битву за нормальное, по ее представлениям, существование Лиза не любила вспоминать. Наоборот, старалась стереть из памяти те подробности. Зато воспоминание о том, как с полуторагодовалым Сашкой села в московский поезд, чтобы вернуться домой, было приятным. Даже спустя многие месяцы оно напоминало ей о том чувстве внутреннего освобождения, которое посетило ее сразу, как только она решила уехать домой. Она еще помнила, как боялась, что муж, прочитав ее записку и обнаружив отсутствие детских вещей, бросится за ней в Читу на вокзал, чтобы остановить, помешать ей уехать самой и увезти сына. Она твердо знала, что никакие уговоры уже не смогут повлиять на ее решение. И когда поезд тронулся, а перрон остался пуст и никаких признаков присутствия на нем красавца лейтенанта не обнаружилось, Лиза не только не огорчилась этому, но вздохнула с облегчением и, напевая, стала устраиваться с Сашкой на жесткой полке плацкартного вагона.
– К мужу, наверное, едешь? – спросила ее ехавшая напротив пожилая женщина.
– Почему вы так подумали? – Лиза с интересом посмотрела на соседку.
– Веселая ты! Обычно, когда назад от мужа едут, ревут!
– Да, к мужу. – Лиза успокоила ее и, чтобы тетка не донимала расспросами, все время или спала, или занималась сыном.
Ехала она в Москву тайком, без денег, зная, что дома у нее нет, потому что отец уже завел новую семью, а с матерью она жить категорически не хотела. Впереди ее ждали проблемы устройства на работу, поиски жилья и все прелести жизни одинокой женщины с ребенком на руках. И тем не менее она отчетливо помнила, что тогда в нечистом плацкартном вагоне, под стук колес, она впервые заснула с ощущением счастья. С ощущением, которое отсутствовало у нее все время после рождения сына.
С внешностью у Лизы были, однако, серьезные проблемы. Больше всего, конечно, ее беспокоили волосы. Впервые она заметила, что они стали вылезать пучками, сразу после возвращения в Москву. Она подумала, что это временное явление, связанное с родами, – так, кстати, говорили ей и врачи, и купила парик, чтобы переждать, пока организм придет в норму. Но этого не произошло, и теперь каждый раз, когда она снимала с головы свой роскошный рыжий парик, сердце у нее болезненно сжималось. Проблема углублялась. Казалось, что на голове вообще нет волос – только кое-где виднелись жиденькие пучки вялой растительности. Лиза проводила расческой по голове в разных направлениях – и вперед, и назад, и с боку на бок, как рекомендовали косметологи, втирала в кожу разные мази – все было бесполезно.