Джесси
Шрифт:
Нет более пылкого чувства, чем любовь шестнадцатилетней девушки! В этом возрасте многие из них могут пойти на всё ради высокого чувства, и часто делают ошибки, цена которым – разбитые, наивные, ещё полудетские мечты, израненные души и потеря доверия даже к близким, родным людям. И как много смазливых проходимцев воспользовалось чувственной романтикой юных сердец, оставив в них руины и пепел! Ведь на всё может пойти девушка в малом Бальзаковском возрасте, если безумно влюблена…
Они прошли утоптанной тропой через заросли кустарника к речке, поднялись вверх по течению и дошли до лежащего на земле дерева, невесть откуда занесённого ещё вешней водой. Гена постелил на ствол валежника свою рабочую брезентовую куртку и пригласил Вику сесть; сел рядом и сам. Низко, цепляясь за верхушки растущих на противоположном берегу верб, висела полная
– Гена, мы пришли сюда просто так посидеть, или ты хочешь что-то сказать мне?..
Гена не знал с чего начать разговор и шпынял себя всякими постыдными словами: «Вот болван! – думал он. – Позвал девушку для серьёзного разговора и молчу, как пень! Ведь она же может что угодно подумать».
– Вика! – наконец он переборол свою нерешительность. – Ты очень красивая.
– Неплохое начало. Что же хорошего, интересно, ты скажешь обо мне дальше?.. – сказала Вика, шестым чувством догадываясь уже, о чём именно будет дальше говорить этот парень, в которого она влюбилась. Да так, что совсем голову потеряла.
– И твоя жизнь может сложиться вполне замечательно, если рядом окажется любящий и понимающий тебя человек.
После этих его слов Вика уже не сомневалась к чему, в конце концов, склонится этот разговор. И, будучи не только страстной девчонкой, которая может влюбиться по уши, с иронией произнесла:
– И дальше ты, конечно же, расскажешь мне, как всё это должно произойти?..
– Нет. Дальше я расскажу тебе одну историю… Ты не против?
– Не против. Хотя не совсем понимаю – к чему это?
– Тогда слушай, я постараюсь быть кратким.
Только он произнес это, как за их спиной послышался громкий сухой треск сломанной ветки и как будто – чьи-то крадущиеся шаги. Гена прислушался, но ничто более не нарушало привычных ночных звуков.
– История эта про одну девушку и молодого человека, – начал он. – Юной, умной и очень привлекательной девушке понравился юноша. Вначале он был ей просто симпатичен и ничего более, но она часто думала о нём и вскоре, даже незаметно для себя, влюбилась. Но, увы – сердце его было занято другой… Чтобы не обидеть девушку он отвечал ей улыбкой на улыбку, любезностью на любезность. Она расценила это по-своему, и стала выражать свои чувства настойчивей; и однажды, набравшись смелости, призналась ему в любви. И в этом нет ничего плохого! Она действительно полюбила его со всей страстью юного сердца, но он не мог ответить ей тем же… И тогда девушка решила завоевать его. Она была достаточно романтична и прочитала немало книг, в которых дамы добивались своих мужчин, даже когда их сердца, казалось, безнадежно принадлежали другим женщины. Но, будучи неопытной в любовных интригах, в желании завладеть любимым она стала попросту преследовать его. Где бы он ни появлялся – она была там, чтобы он не делал – она была рядом. И даже утром, когда он выходил из дома, первым кого он встречал – это была она. Так продолжалось довольно долго. И, в конце концов, он стал избегать её. Она приложила ещё более усилий, но при встрече с ней юноша уже не испытывал ничего, кроме неприязни… Что, конечно же, не ускользнуло от её внимания. И, хотя она была всего лишь юной девушкой, но вместе с тем, как ею стали пренебрегать, в ней проснулась отвергнутая женщина. А ведь с незапамятных времен известно, что нет на свете ничего более ужасного, чем месть такой женщины. Девушка стала распускать о нём грязные слухи и делала ещё многое другое, что изрядно испортило ему жизнь. В своей ненависти она готова была идти дальше и дальше, но всё-таки это была добрая девушка, которая просто допустила слабость – позволила себе влюбиться в человека, который не мог ответить на её чувство… И вот однажды она нашла в себе силы подойти к нему и попросить прощения. Конец этой истории такой – они остались друзьями на всю свою жизнь…
Было хорошо слышно, как стрекочут кузнечики; над верхушками ив в порывистом, стремительном полете чертили небо летучие мыши; спасаясь от хищника, по воде серебристой мелочью то и дело сыпали мелкие рыбешки; в омуте на излучине реки мощно и гулко ударила большая рыба; в кустах стал подавать голос соловей.
– Гена, этот рассказ – про меня? То есть, про нас? – спросила Вика, первой нарушив молчание.
– Нет. Про любовь, которая легко может обернуться ненавистью.
– Но разве эта девушка не могла повести себя как-то иначе?
– Могла. Ведь то, что мы зачастую чувствуем, не должно владеть нами. И уж тем более – толкать на какие-то низкие поступки. Они могли поговорить и остаться друзьями с самого начала.
– Разве возможна просто дружба, – без любви, между мужчиной и женщиной?..
– Думаю, что да.
– И что дальше – друзья на всю жизнь и всё?..
– А дальше: если в этих отношениях нет будущего, нужно оставаться друзьями, пусть даже и на всю жизнь; от этого оба только выиграют. И само время расставит всё по своим местам – рано или поздно рядом с женщиной появится человек, любящий её, и их чувства будут взаимны; а мужчина непременно встретит женщину, уготованную ему судьбой.
– Как это понять: что в отношениях, возможно, нет будущего?
– Если в отношениях нет взаимной любви. Но будущего может не быть не только из-за отсутствия любви, возможны и другие причины…
– Ты можешь сказать – какие?
– Нет, не могу. Вернее, не хочу… Но они есть, поверь.
– Поэтому ты уехал из города?
– Наверное, да. Вернее да, из-за этого…
– Извини, я не совсем правильно спросила. Ты уехал из-за неразделенной любви?
– Скорее, от самого себя… Да только это у меня не очень-то получилось.
– Тебе трудно говорить об этом?
– Нет, вспоминать. У меня была девушка, но пришло время, и я решил, что мы не можем быть вместе. Вот поэтому я здесь…
– Потому что руководствовался разумом, несмотря на чувства, которые испытывал к ней?
– Мне хочется ответить «нет», но это не так.
– Знаешь, Гена, возможно, что и в самом деле это неправильно – отдаваться на волю одним лишь чувствам… Но руководствоваться только разумом там, где есть любовь, это не только неправильно, но и бессердечно. А по-моему, ты поступаешь именно так. Впрочем, это лишь твое дело, хотя мне искренне жаль твою девушку…
– Наверное, ты права, – согласился Гена. – Похоже, что я сам создаю себе в жизни проблемы…
Он встал, спустился к кромке воды, поднял с берега плоский овальный камушек и, размахнувшись, запустил его по водной глади. В отражении лунной дорожки было видно как тот, много раз коснувшись поверхности реки и оставляя за собой круги, исчез в воде почти у самого противоположного берега.
На другой день, искупавшись вечером после работы, в одних трусах и с полотенцем на шее Гена возвращался в палатку. Возле тропинки на небольшой полянке его поджидал Санька – друг детства. Облокотившись, он картинно полулежал на поляне, нервно покусывая сорванную былинку – явный признак дурного настроения. Увидев Гену, он выплюнул былинку, медленно, как бы нехотя поднялся и не спеша направился к нему. Санька был в спортивных штанах, без рубашки и в сандалиях на босу ногу. И также как в детстве его светло-русые волосы выгорели на солнце до соломенного цвета, а кожа, под которой, играя, перекатывались бугры мышц, приобрела бронзовый оттенок. Он был на полголовы ниже Гены, но коренастая фигура с широкими покатыми плечами, выпуклая грудь и мускулистые руки говорили о Санькиной недюжинной физической силе.
– Здорово, – поздоровался он, хотя днем не раз виделись на сенокосе.
– Здорово, – ответил Гена, уже догадываясь, о чем пойдет речь.
– Базар есть, – явно подражая кому-то, сказал Санька.
– Ну, базар так базар. – Гена уже точно знал, какой именно «базар» с другом детства ему сейчас предстоит.
Вчера, когда они с Викой возвратились к костру, он заметил Санькин взгляд, затаивший злобу. Да и днем еще ловил на себе его косые, не обещающие ничего доброго, взоры. Санька без обиняков перешел к делу. Он по блатному сплюнул сквозь зубы в сторону, и Гена сразу же вспомнил, кого он ему напоминает – Илью, парня лет двадцати двух, вернувшегося год назад из колонии, где он отсидел три года за драку с поножовщиной. Илья ходил, втянув голову в плечи, словно ожидая, что его вот-вот ударят чем-то сзади. В зоне он научился играть на гитаре и петь протяжные, жиганские песни. Разговаривал Илья, глядя на собеседника через прищур зеленых глаз, и при этом часто сплевывал в сторону сквозь зубы; точно так, как сейчас это демонстрировал Санька.