Джейки – морская черепаха
Шрифт:
Но какой у него был чудный кипарисовый сад! Деревцо к деревцу, кустик к кустику. Любо-дорого смотреть. Он жил в своём мире, даже, быть может, в своей деревушке. Дом его знатно отличался от остальных хибар нашей местности.
А ещё говорят, что он убивал людей, а затем скармливал останки человеческой плоти своим бойцовским собакам. Я почему-то в это не верю, хотя от этого гнусного человека можно ожидать всего чего угодно.
А на берегу реки Потомак живёт семья церковных служителей с ангельски красивой дочкой Сьюзи. Днём, когда родители служили воле Божьей, Сью следила за домашним хозяйством. Она была обворожительна и прелестна, как первые подснежники в февральскую
Хотя в наше время нельзя судить человека по «отличной» корочке солидной школы. Образование стало подкупным. Поэтому я всегда ценил самообразование. Ведь человеческий интеллект за деньги не купишь. Сью была очень эрудированной и способной девочкой. Она мастерски разбирала историю страны по полочкам. Мы с ней, бывало, обсуждали того же Вашингтона и многих других. Их культуру, обычаи, нравы.
Школа №221 на Рейбек-стрит, в которой мы с Карой учились, находилась достаточно далеко от нашей деревушки, и поэтому каждый раз мама с первыми криками петухов и ранней просыпающейся росой возила нас на машине. И однажды одна такая незамысловатая поездка полностью изменила меня.
Время N
*****
Куда ведёт меня душа?
Уверен, сама того не знает
Она, как поезда вагон
В порывах нервно скачет
Есть у неё три стороны
Три верных славных брата
Зовут, отнюдь, неброско их:
Вчера, сегодня, завтра.
*****
Было обычное утро. Такая же ранняя капель, стекавшая по окну нашего дома, и такое же утреннее недовольство Кары. На днях мне исполнилось 14, а это значило, что теперь я полноправно мог занимать место на переднем сиденье нашего автомобиля. Всегда же думаешь, раз ты сидишь спереди – значит, ты уже взрослый. Ох уж эта подростковая наивность!
Наш минивэн был из разряда тех машин, на которых путешествуют заядлые авантюристы в веселой кинохронике. Вообще, этот фургончик был чертовски похож на тарантайку из мультика про собаку-детектива и его поисковую команду. Уж очень сильно я любил этот мультфильм в детстве.
Вместо разбитой фары около капота мы поставили фару от какого-то версальского авто нашего олигарха. Кент частенько выбрасывает на свалку бесполезные для него вещи. То он выкинет килограмм натуральной икры, по той причине, что на обед он хотел печень трески, а не элитные лососёвые личинки. То наручные позолоченные часы за миллионы долларов, якобы они отстают на несколько секунд от его домашних маятников. С жиру бесится. А фара нам очень пригодилась. В нашем штате строго-настрого запрещено ездить на неисправном автомобиле, будь он даже на ходу.
В итоге я на радостях и с широчайшей улыбкой сел на переднее сиденье. Раньше там сидела Кара, отчего её ворчание стало ещё более жутким. Не стал пристёгивать себя ремнями безопасности, благо и мама не настаивала. Мы же всегда фиксируем себя не ради собственной безопасности, а ради того, чтобы облапошить дорожных полицейских. Глупо, согласен. Но такова странная людская логика.
На нашей дороге в школу редко встречались полицейские. Уж очень редко. Они всегда там, где можно срубить много денег. А тут им ловить нечего. Был лишь олигарх Кент, но он уже давным-давно подкупил
Мама затолкала наши портфели в багажник, сказала «С Богом!», и мы отправились в путь. Я не понимал, зачем она каждый раз перед отъездом говорит эту фразу. Она так привыкла, а людям старой закалки сложно что-то кардинально менять в своей жизни. Их мозг максимально устаканен и не приемлет перемен.
Тем временем уже ровно восемь по местному времени, а значит, по радио будет идти новостная лента. Новости рассказывали каждый час, а в перерывах между ними обычно играла джазовая или попсовая музыка. Согласен, что скучно слушать про экономический кризис и локальные войны по утрам. Нужно постоянно настраивать свой мозг на позитивный лад. Но я любил новости, ведь был любознательным мальчишкой. Всегда же интересно общаться с человеком, знающим о происходящем в мире. Подкованным и эрудированным во всех ипостасях. Я старался быть таковым.
Накрапывал дождь. Задувал мимолётный ветер, словно морской шторм на необитаемом острове. Про все междоусобицы и глобальные мировые проблемы я уже узнал, поэтому на этой же радиоволне слушал кантри. В это время Кара слушала какое-то ужасное оранье в своих наушниках. Мелодичным произведением искусства это назвать сложно, честно. Никакого приятного напева и смысла я не находил в её песнях. Хотя, на вкус и цвет – товарища нет.
– Кара, выключи свою дребедень. Хоть ты и в наушниках, но эти звуки доходят, к сожалению, и до нас, – сказал я.
– Кара, солнце, убавь музыку. Мы же не в катафалке едем, чтобы слушать такое, – проговорила мама.
– А-а-а-а-а-а! Невозможно! – и снова надела свои наушники.
Небо побледнело. Думается, оно было удивлено такой ужасной погоде. Символично в ушах Кары играли музыкальные мотивы про апокалипсис. У нас запотело лобовое стекло, а у мамы стали слезиться глаза. Неудивительно, но погода и впрямь была пугающей. Дорога стала чересчур скользкой, наша машина виляла из стороны в сторону, будто уворачиваясь от преград в компьютерной игре. При сильном дожде в наших краях частенько появлялся туман, и этот день не стал исключением из правил.
Никто из нас не заметил, как мы невообразимым способом выехали на встречную полосу. Обычно по этой тихой дороге редко ездят машины, так как асфальт здесь неважный, да и есть другие, более быстрые маршруты. Но сегодня был странный день, повторюсь в сотый раз.
Навстречу нам на огромной лошадиной скорости стремглав неслась хлебовозка. Каждое утро старина Пит вёз в нашу глухомань свежайшие хлебобулочные изделия с близлежащего предприятия. Хлебозавод находился от нашей сельской глубинки недалеко, поэтому выпечка не успевала даже моргнуть, как уже оказывалась на прилавках местного продовольственного.
Оказалось, что на днях у Пита случилось горе, которому стоит только посочувствовать. Умер его любимый пёс Чарли. Для него он был всем и вся: папой, братом, собутыльником, а чаще добрым товарищем, каких ещё поискать надо. У Пита не было ни жены, ни детей, был лишь четырёхлапый верный друг с забавной моськой и чёрным родимым пятнышком на брюхе. А теперь не стало и его. У Чарли начала выпадать шёрстка из-за чрезмерного кормления его сладостями. Нельзя кормить собак конфетами и пирожными, тем более овчарок. Тем более Чарли. А когда покров полностью исчез, то Чарли стал похож на лысую египетскую кошку. Я называю таких «кошка наизнанку». И чтобы не мучить себя и, прежде всего, пса, его пришлось усыпить. Чарли спал сладко и беззаботно, а в глазах Пита была тоска и чувство вины. Ведь, по сути, именно он причастен к смерти своего приятеля.