Джихад-Такси 2008
Шрифт:
Сцену прервал очередной стон, вырвавшийся из груди больного. На этот раз медсестра сама подлетела к его постели.
— Кто здесь? — прошептал Даур и с трудом открыл глаза.
— Это я, Гурам. Ты меня помнишь? — прошептал Гогричиани первое, что пришло ему в голову. Что следовало говорить в подобных случаях, он совсем не знал.
— Амиран… Что с ним? — еле слышно прошептал Даур.
— Он умер, — машинально брякнул Гогричиани.
— Нет!
— Умер он. Здесь его нет, Даур. Здесь я, Гурам…
— Нет… — Даур
— Эй, Даур, Даур, — Гогричиани помахал перед лицом молодого человека рукой. — Я здесь. Посмотри на меня. Это я, Гурам. Ну, как тебе еще объяснить, да?
Даур распахнул глаза. Над ним был белый, с потрескавшейся штукатуркой потолок больничной палаты. Он попытался поднять голову, но тут же со стоном уронил ее обратно на подушку.
— Давай, давай, сынок. Хочешь присесть — садись, доктор разрешил, — медсестра услужливого нагнулась над головой больного. От ее прежней агрессии не осталось и следа. — Ну-ка, давай, садись, садись. Нечего болеть-то. Тебе вон еще работать и работать. Молодой-то какой. Ишь ты, и не таких привозили. Что там, сотрясение… Вон давеча в соседней палате… А ну, помогите посадить вашего красавца, — обратилась она к Гогричиани.
Женщина взяла Даура за плечо. Отяжелевшее, расслабленное тело было неподъемным. Гурам встал со стула и осторожно локтем оттеснил санитарку в сторону.
— Дай я подниму его.
Даур снова застонал. Стал осматриваться. В палате, кроме его, было еще семь коек. Все были заняты. На той, что стояла в дальнем углу, лежал мужчина и тихо постанывал. На соседней с Дауром койке сидел дед и громко кашлял. Даур посмотрел на Гогричиани. Шеф заметно похудел, осунулся. Даур никогда прежде не видел его настолько подавленным.
— Врач сказал, что, скорее всего, все будет хорошо и ты будешь здоров, да? Только отлежаться неделю придется, дорогой.
Гурам неотрывно смотрел на Даура, и взгляд его выражал искреннюю озабоченность. Молодой человек ничего не отвечал.
— Ничего не бойся. За тобой здесь будут ухаживать. И кормить будут как родного. Я приплачу, кому надо. Не волнуйся, да? Если какие лекарства скажут купить, ты мне позвони. Я все оплачу, дорогой, — Гурам полез во внутренний карман пиджака и извлек оттуда блокнот с ручкой.
— Мой телефон, — прокомментировал он, опуская на тумбочку около кровати записку с выведенными на ней кривым неуверенным почерком цифрами.
Даур равнодушно следил глазами за движениями Гогричиани.
— Ты, молодец, да? Уважаю таких, как ты. Ты у меня теперь управляющим будешь!
Гурам торжественно посмотрел на больного. Однако должной при подобных обстоятельствах, по его мнению, радости на лице Даура он не увидел. Тот продолжал, водя глазами из стороны в сторону, осматривать больничный номер.
— Да не волнуйся ты, — успокоил молодого человека Гогричиани. — У тебя легкое сотрясение. Ушибы, да? Ну и что тут такого? Все заживет, сказали. До свадьбы, да?
Он слегка потрепал Даура по руке. Затем взял с тумбочки стакан с водой и поднес его к лицу Даура.
— Пить хочешь?
Даур отрицательно покачал головой.
— Ну, не хочешь, не говори ничего. Это правильно, — Гогричиани кивнул. — Надо сначала на ноги встать, а потом уже работать. Только ты все равно не залеживайся, да? А то пока я сам буду работать. Барнук, вон, мне помогать будет. А там уже и ты выйдешь. Верно?
— Что с Амираном? — повторил свой вопрос Даур.
— Не довезли, — грустно пояснил владелец таксопарка. — Умер в машине по дороге в больницу. Он так в сознание и не пришел. Не мучился, и то хорошо, да? Мы оформили несчастный случай. Якобы в смотровую яму упал. Замяли, да? Но я все понимаю. Вы с ним в одной комнате жили, друг был…
Даур закрыл глаза.
— Да что вы к нему пристаете? — встряла в разговор медсестра, продолжая звенеть своими склянками. — Человеку, может, покой нужен.
Гурам цыкнул на нее, а затем вновь обратился к Дауру:
— Слышишь, теперь у тебя и иномарка будет. И дом свой. И золота столько, сколько душа захочет, дорогой. Купаться в богатстве будешь. Это я тебе говорю. Я тебя на место Астамура поставлю. Будешь управляющим.
— А Астамур где? — не открывая глаз, бросил Даур.
— Он теперь инвалидом будет, — Гогричиани поцокал языком. — Работать не сможет все равно, да? Так что ему теперь эта работа даром не нужна. Сказал, домой вернется. У него сестра в Гаграх осталась, да?.. Это он мне и рассказал, как все было, — Гурам помолчал немного, стараясь скрыть овладевающие им эмоции. Получилось не очень. — Эта волчица, Диана, у отца родного деньги забрала и сбежала со своим женихом. Хоть бы посватался, шакал! Я его и не видел ни разу. Найду — убью, да?
Гогричиани сжал кулаки. Лицо его исказилось злобой.
— Вот у вас все так. Чуть чего — сразу убью. Чай не в горах. В столицу приехали, — снова стала ворчать медсестра.
Гурам угрожающе поднялся на ноги, но женщина в это время благоразумно шагнула к двери, ведущей в коридор.
— Ишь ты, испугал больно! Ты тут не очень-то, чай, своих головорезов полно, — бросила она. — Понаехали тут всякие… — буркнула напоследок женщина и поспешно удалилась из палаты.
Гурам вернулся к кровати Даура. Присел на стул.
— Ты мне пока не отвечай ничего, да? — миролюбиво произнес он. — Но я твердо решил. Больше не будешь на такси ездить. Зачем тебе такая работа ишачья? С утра до ночи за баранкой. Ни поесть, ни попить толком. Будешь управляющим. Тебе можно доверять!
Даур снова открыл глаза.
— Но ведь… — начал он, но в это время дверь палаты распахнулась, и в помещение вошел дежурный врач, мужчина средних лет в очках, с зажатой под мышкой папкой, на которой крупными буквами было написано «Журнал обходов».