Джим Моррисон после смерти
Шрифт:
– Что это было?
Док оставался спокойным, как слон. Он повернул ключ зажигания, и мотор с рёвом включился.
– Похоже на ядерный взрыв в каком-то соседнем пространстве.
– Ядерный взрыв?
– Да ты не волнуйся. На нас это не отразится.
Но Джим продолжал волноваться:
– Ядерный взрыв?
– Ну, у каждого свои тараканы.
– Это мне просто кажется или тут что-то вышло из-под контроля?
– Мой юный друг, тут ничего не выходит из-под контроля, поскольку никогда под контролем и не было. И не только тут, кстати. Просто в посмертии очень людно, и все это как-то заметнее. – Он указал на швартов. – Команда «отдать концы». Сделаешь?
Джим, разумеется, сделал, после чего плюхнулся на сиденье рядом с Доком.
– Вот, глотни, юный Моррисон. Сдаётся мне, вовремя мы тебя вытащили. А то мне даже страшно подумать, что могло случиться, если бы ты и ты встретились лицом к лицу.
Джим с благодарностью взял бутылку.
– И мне ещё кое-что непонятно.
Док повернул катер чуть в сторону, объезжая маленькое стадо кормящихся диплодоков.
– И что же?
– Что это за человек, весь покрытый пчёлами?
Док моргнул, как будто Джим задал донельзя дурацкий вопрос.
– Ну, просто такой человек, весь покрытый пчёлами. Пчеловек называется. Многие держат таких пчеловеков.
– А зачем?
Теперь Док посмотрел на Джима как на законченного идиота:
– Чтобы мёд в доме был, зачем же ещё?
ГЛАВА 5.
Он никогда ничего не скажет.
Сэмпл закружило и приподняло над землёй, в неистовом, обжигающем вихре из пыли, обломков и скрученных тел, – то есть даже не тел, а светящихся красным скелетов, под плотью, которая раньше была человеческой, а теперь стала как дым.
Сэмпл, может быть, и кричала, но она не слышала своего крика. Никакой голос, даже свой собственный, не прорвался бы сквозь пронзительное и нестройное завывание, что заняло весь звуковой спектр – сквозь этот сейсмический рёв вселенной в гибельном катаклизме. Сэмпл не чувствовала ничего, кроме горькой, всепоглощающей ярости.
– На этот раз у тебя получилось, да, психопат хренов?!
Единственное, что её утешало, – что Анубис, забавы ради затеявший эти идиотские ядерные испытания, сейчас и сам страдает в этом алом тумане боли. Она очень надеялась, что его царский павильон – с шатрами из золочёной парчи, с безвкусными статуями, высокомерными и жеманными придворными и каннибальскими закусками – расщепило на атомы в этом радиоактивном вихре, что уже очень скоро башни его жалкого города если и не расплавятся, то хотя бы сгорят дотла.
Однако злость на Анубиса лишь на миг отвлекла Сэмпл от тревожных раздумий, что сейчас происходит конкретно с ней и что ждёт её там – по ту сторону обжигающего ядерного урагана. Небывалая мощь, с которой взрывная волна разметала самую материю Некрополиса, давала все основания предположить, что тех, кто попал в этот вихрь, ждёт судьба много хуже, чем просто вернуться в Большую Двойную Спираль. Сэмпл боялась, что это будет как бы ещё одна смерть – смерть после смерти – и что в итоге её занесёт к самым дальним пределам Лимба, о котором в Посмертии ходили слухи, что там нет ни времени, ни пространства – только одна серая пустота, и что оттуда практически невозможно выйти.
– Не знаю, что со мной будет, но что бы ни было – надеюсь, что с тобой тоже такой же кошмар приключится, скотина собакоголовая.
Но никакого кошмара не приключилось. Сэмпл просто приземлилась на горячий песок, земля под ней вздрогнула – это было похоже на остаточные толчки после землетрясения, самого обыкновенного землетрясения, настолько обыденного, что это было почти обидно, – и порыв жаркого ветра сбил её с ног. Вихрь из жара, пыли и оглушительных завываний как-то разом унялся, остался лишь звон в ушах и ощущение, что с тебя заживо содрали кожу и поджарили на огне, А в остальном Сэмпл вроде бы не пострадала. Золотой воротник раскалился так, что до него было больно дотронуться. Сэмпл сорвала его с шеи и со злостью отшвырнула в сторону. Ещё пару минут назад он был призом – бесценным призом – в смертельной схватке. А сейчас он превратился в бесполезный кусок металла.
– Пошёл ты в жопу, мудак! Мне ничего от тебя не нужно!
Невозможное всё же случилось: Сэмпл выжила в ядерном взрыве, и если бы она могла вырвать из памяти и сознания все воспоминания об Анубисе и его омерзительном царстве, она бы сделала это немедля. Она оглядела пустыню – вернее, пространство, которое раньше было пустыней, а теперь превратилось вообще непонятно во что, в результате Анубисового тщеславия и его царственной глупости. Взвесь из красной охряной пыли висела в воздухе, смешиваясь с дымом от многочисленных мелких пожаров. На расстоянии в пару ярдов уже ничего не было видно. Знамёна и флаги, когда-то гордо реявшие на ветру, висели теперь почерневшими тряпками, похожие на изуродованных и обожжённых летучих мышей. Повсюду лежали изломанные тела – точно опавшие листья, разбросанные бурей. Они лежали среди перевёрнутых тележек, разбитых стульев и обгоревших холстов от шатров и палаток. Но не все были мертвы. Кое-кто шевелился, а кое-кто уже сидел, озираясь по сторонам с ошарашенным видом, – как и Сэмпл, они не могли поверить, что уцелели после такого кошмара. Некоторые попытались подняться на ноги, и у них это даже вышло, хотя их и шатало, как пьяных. Их тела были покрыты коркой из спёкшейся пыли и зеленовато-чёрной ядерной сажи, но в остальном они вроде бы не особенно пострадали. Хотя, с другой стороны, очень многие так и не поднялись. Совсем рядом с Сэмпл лежал человек, явно не подававший никаких признаков жизни, причём Сэмпл так и не поняла, он это или она – под слоем сажи и копоти было не разобрать.
И вдруг бездыханное тело зашевелилось. Вернее, не зашевелилось, а принялось биться в судорогах. Потом оно застонало и попробовало свернуться в клубочек, подтянув колени к груди. С его кожей начало происходить что-то странное и неприятное. Сперва Сэмпл подумала, что это просто отпадает засохшая корка грязи, расходясь тонкими трещинками по спине. И только потом она поняла – и застыла в безмолвном ужасе, – что это трескается не грязь, а сама кожа. И что самое страшное, когда трещинки стали шире, из них полилась густая вонючая жижа коричневатого цвета. Тело разлагалось буквально на глазах. Сэмпл смотрела как зачарованная, не в силах оторвать взгляда. Ещё пару секунд назад это было человеческим телом, и вот оно превратилось в вязкую слизь, облепившую желтоватый скелет. Несмотря на свою очевидную густоту и тягучесть, жижа мгновенно впиталась в песок, так что осталась лишь маслянистая плёнка вокруг обнажившегося скелета.
Первое побуждение Сэмпл – убраться подальше от этого ужаса. Она попятилась назад. Прямо как и была – на четвереньках. Потом поднялась на ноги и огляделась, решая, куда идти. Очевидных путей к спасению не обнаружилось, повсюду вокруг разлагались тела. Они бились в судорогах и таяли, словно вампиры под солнцем. В целом всё это напоминало картину какого-нибудь особенно извращённого художника века, скажем, пятнадцатого, склонного к изображению страшных и отвратительных сцен, а вонь стояла почище, чем в склепе.
Хотя разлагались не все. Те, кто стоял на ногах, вроде бы чувствовали себя относительно неплохо. По крайней мере на данный момент. Они были побиты и оглушены – это да, но хотя бы не растекались вонючей жижей. Как и Сэмпл, они стояли парализованные ужасом, глядя, что происходит с их недавними сотоварищами на празднестве Божественной Атомной Бомбы. Миновала ли их эта злая судьба или им только дана кратковременная отсрочка? Сэмпл оглядела себя. Она была абсолютно голой, но вроде бы целой и невредимой. Что происходит? Почему кто-то гниёт, превращаясь в вонючую жижу, а кто-то – нет? Может быть, всё зависит от умственного настроя? Или может, те, кто сейчас разлагается на песке, это только массовка, подобия людей, искусственные творения, а те, кто остался нетронутым, – подлинные, настоящие сущности, которые жили и умерли на Земле?