Джим Пуговка и Чертова Дюжина (пер. Кореневой)

Энде Михаэль Андреас Гельмут

— Давай так и сделаем, — согласился Джим. — Пусть Максик останется здесь, все спокойнее будет.

Друзья закатили Максика в небольшую пещеру, где он мог надежно укрыться от ветра и дождя. Джим соорудил из упряжи прочный поводок. Один конец он прикрепил к паровозу, а другой — к острому выступу, торчавшему из стены наподобие крючка, на который Джим навертел для прочности целых семь двойных узлов.

— Ну вот, дружище, сказал Лукас, — теперь Максику не страшно даже землетрясение. А знаешь, я, между прочим, чертовски проголодался. Неплохо бы нам перед дорогой как следует перекусить. У меня прямо слюнки текут при мысли, что уже сегодня вечером мы будем есть чудесные овощи господина

Ланя.

— Ты думаешь, сегодня вечером мы уже будем там? — спросил Джим.

— Почему бы и нет? С нашим перпетуум-мобиле это пара пустяков! — ответил Лукас.

Затем друзья достали из кабины машиниста съестные припасы, которые собрала им в дорогу фрау Каакс, и умяли все подчистую, до самой последней крошки. Это, кстати сказать, общеизвестный факт — как сделаешь великое открытие, так сразу страшно хочется есть. Кто не верит, тот может сам проверить.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, в которой перпетуум-мобиле чуть не расшибается в лепешку из-за красно-белых Полосатых гор

Джим попрощался с Максиком, после чего друзья забрались на крышу Кристи, взялись за весла и снова отплыли подальше. Только тогда Лукас включил магнит и установил мачту под углом. Перпетуум-мобиле легко и бесшумно поднялся из воды и взмыл вверх.

Поднявшись метров на сто, Лукас опять придал мачте горизонтальное положение. Паровоз перестал подниматься и летел теперь все прямо и прямо. Скоро уже от магнитных скал осталась на горизонте только крошечная точечка, а затем и она исчезла из виду. Небо все еще было затянуто облаками.

— Самое главное, — сказал Лукас спустя некоторое время, — разобраться, в каком направлении нам теперь нужно лететь.

— Хорошо бы, — согласился Джим. — А как мы будем разбираться? Куда ни посмотришь, одно только море, и везде одинаковое.

— Мы можем сориентироваться по солнцу, — объяснил Лукас. Джим посмотрел на небо, но сквозь густую пелену облаков пробивался серый свет, и никакого солнца даже не было и в помине.

— Туда-то нам и нужно, мы должны подняться выше облаков, — сказал Лукас. — Но долго там оставаться нельзя, потому что на такой высоте воздух настолько разрежен, что очень трудно дышать. Держись, Джим!

С этими словами Лукас снова приподнял мачту, так что теперь она стояла почти под прямым углом. Кристи взмыл ввысь. Облака становились все ближе и ближе. Джим с некоторым беспокойством посматривал на эти воздушные громады, напоминавшие могучие горы со снежными вершинами, которые кто-то перевернул вверх тормашками.

— Ты думаешь, это ничего, если мы сейчас врежемся в них? — не слишком уверенно спросил Джим.

— Ничего, — успокоил его Лукас. — Разве что промокнем немножко, когда будем пролетать через дождевое облако. Приготовься! Пошли!

Друзья как раз долетели до той черты, откуда начинался слой облаков. Миновав эту черту, они сразу же погрузились в густой-густой туман. Было такое ощущение, будто они попали в баню, только что в бане — тепло, а здесь — наоборот, сыро и холодно.

Так они всё летели и летели, хотя из-за тумана казалось, что на самом-то деле они стоят на месте. Но вдруг туман расступился, и друзья увидели перед собою чистое голубое небо, озаренное лучами яркого солнца, которое во всем своем великолепии блистало в вышине, освещая пронзительным светом раскинувшиеся внизу ослепительно белые облака. Они растянулись на много миль вокруг, и Джим, застыв от изумления, смотрел во все глаза на это сказочное царство, не смея оторваться от такой красоты. Вот озеро, будто залитое молоком, а вокруг него громоздятся заснеженные вершины, за ними поднимаются замки и башни, словно выстроенные

из сахара; они утопают в белизне деревьев, которые, кажется, сделаны из нежнейшего пуха. И всё здесь в движении. Медленно перемещаются воздушные массы, создавая всё новые и новые образы. Только что ты видел подушку великана, но через минуту она уже превращается в гигантский белый тюльпан: а то, что секунду назад выглядело как алебастровый мостик, соединяющий две вершины, теперь уже кажется маленьким челноком, который несется куда-то вперед по пенным волнам бушующего моря; там, где еще недавно можно было разглядеть загадочную пещеру, теперь бил огромный фонтан, словно вырубленный изо льда и запорошенный снегом.

Лукас определил по солнцу, куда им нужно лететь, и поспешил спуститься пониже, потому что в таком разреженном воздухе дышать было очень трудно.

Пролетев какое-то время над морем, друзья увидели на горизонте светлую полоску. Там уже не было туч, и море освещалось солнцем. А на границе хорошей и плохой погоды, там, где повисло последнее пышное облако, показалась большущая радуга, переливающаяся всевозможными цветами.

Перпетуум-мобиле с двумя пассажирами на борту бесшумно устремился к этим сказочным пестрым воротам из света. Машина пролетела под самой аркой, так что Джим даже успел засунуть руку в этот сверкающий, сияющий поток. Разумеется, он ничего не почувствовал, потому что свет нельзя пощупать, если только, конечно, ты сам не состоишь из света и воздуха.

Миновав радужные ворота, друзья оказались в зоне хорошей погоды. Когда вечернее солнце медленно стало склоняться к горизонту, окрашивая небосклон в легкие нежно-розовые тона, Джим заметил вдалеке узкую полосу земли. И скоро уже море сменилось сушей, так что Лукас даже сбавил высоту, чтобы разобраться, куда это они залетели.

Джим растянулся на крыше кабины и так, лежа на животе, принялся обозревать окрестности. То, что он увидел, показалось ему до боли знакомым: повсюду вились узкие ленты ручейков, через которые были перекинуты изящные мостики с необычными островерхими крышами. Тут и там мелькали разнообразные деревья самых невероятных пород, у которых, однако, было одно общее свойство — все они были прозрачными, будто сделанными из цветного стекла. А в долине, на горизонте, возвышались гигантские горы с зубчатыми вершинами, раскрашенными в красно-белую полоску. Сомнений не оставалось. Джим сразу узнал, что это за страна.

Он вскочил и закричал:

— Это Китай!

Лукас, довольный, кивнул.

— Я так и думал. Значит, мы на правильном пути — скоро будем у господина Ланя, — сказал он.

— Посмотри! — снова закричал Джим и показал куда-то вниз, где все сверкало и сияло, как в сказке. — Это ведь золотые крыши Пекина! Ой, Лукас, миленький! Давай приземлимся и только поздороваемся с императором!

Но Лукас с серьезным видом покачал головой.

— Давай лучше не будем, Джим, — сказал он. — Ты только представь себе, что если мы с нашим магнитом приблизимся к городу, то он притянет все железные предметы, и они полетят к нам. Лучше отложить наш визит. Я даже думаю, что во избежание всяких неприятностей нам стоит подняться повыше.

Лукас направил мачту с магнитами вверх, и в тот же миг паровоз начал подниматься все выше и выше. С такой высоты Пекин, столица Китая, выглядел как игрушечный городок, почти деревенька, которая стремительно исчезала из виду.

Солнце тем временем уже зашло, и над землею разлились мягкие сумерки, когда друзья на своем перпетуум-мобиле добрались наконец до красно-белых Полосатых гор.

Направив свой летательный аппарат в сторону гор, рядом с которыми машина казалась просто жалкой мухой, Лукас сказал: