Джин Грин - Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014
Шрифт:
– О! Вы так считаете? – удивилась красавица.
– Видите ли, все американские мальчики думают, что вы лишь кукла, идол, символ, что-то вроде статуи Свободы. Вот я европеец, и я вижу в вас то, о чем вы и сами не догадываетесь.
– Что же вы видите во мне?
– Прежде всего женщину. Беззащитную женщину, – усмехнулся он.
– Да вы с ума сошли! – испуганно и тихо воскликнула она.
Он наклонил голову и заглянул ей в глаза вполне откровенным взглядом.
Танец кончился, и Лиз, освободившись, пошла
Лот сбросил оцепенение, которое овладело им, когда он смотрел вслед уходящей актрисе, подошел к оживленному, веселому Джину и отвел его в сторону. Они сели в шезлонги.
– Ты знаешь, дружище, мне страшно нравится мадам, – проговорил Джин.
– На здоровье, – пробормотал Лот.
Подошел китаец с подносом, на котором были стаканы с пузырящимся джин-эн-тоник, янтарным бурбоном, рюмки с темным бургундским вином, высокие бокалы с пайпэпл-джус. Джин и Лот взяли виски.
– Отчаливай подальше, папаша, – сказал Лот китайцу. – Соблюдай приличия. Все равно у тебя слух как у гончей.
Китаец ответил непонимающей улыбкой и, слабо шипя в знак вежливости, с поклоном удалился.
– Си-Би мог бы себе завести более утонченную секьюрити сервис, – заметил Лот, провожая его взглядом, и повернулся к Джину. – Во всяком случае, малыш, держи здесь ухо востро. Тут мне не все ясно. Скажи, откуда ты знаешь того толстяка, с которым мы столкнулись в ложе?
– Я все забываю тебе рассказать, где я был до приезда в «Манки-бар», – сказал Джин и заметил, как крепко сжались вдруг челюсти Лота, как впился в него сосредоточенный стальной взгляд.
– Быстро говори, пока нам не помешали, – сказал Лот.
Джин рассказал о письме Чарльза Врангеля, о своем визите в дом Лешакова-Краузе, о Кате и ее матери, о приходе дяди Тео, о разговоре с ним.
– Все это мне не очень понятно, Лот. Была ли там засада, и знают ли дамы Краузе про хобби их папочки, провокатор ли дядя Тео или просто адвокат, служащий концерна Си-Би Гранта…
– Можешь мне поверить, что у Гранта нет адвоката по фамилии Костецкий, – задумчиво произнес Лот.
– Неужели это человек Красавчика Пирелли?
– Не знаю.
– Красные?
– Не знаю.
– Кто бы он ни был, зачем я нужен ему? – воскликнул Джин.
– И этого, мой друг, я пока не знаю, – сказал Лот, нажимая на слово «пока».
– Да почему вдруг такой интерес к нашей несчастной семье?! – воскликнул Джин.
Лот положил ему на локоть тяжелую руку.
– Если бы я все уже знал, опасность была бы рассеяна за один день, – сказал он. – Послушай, Джин, будь осторожен каждую минуту и будь особенно осторожен здесь.
Джин рассмеялся.
– У тебя, по-моему, шпиономания. Может быть, ты и Ширли…
– Да нет, она, я думаю, вне подозрений. Можешь ухлестывать за ней сколько хочешь. Ведь ты у нас увлекающаяся натура,
– Между прочим, хорошо бы вам, сэр, посмотреться в зеркало. Я ведь заметил, как ты любезничал с Лиз Сазерленд.
Лот серьезно и даже как будто печально взглянул на Джина.
– Вот что я должен сказать тебе, старик. Я люблю твою сестру и только ее. Я предан вашей семье, потому что я люблю Натали и люблю тебя, но мне нелегко сразу отказаться от своих привычек.
Он опорожнил бокал, бросил его на траву и встал.
– О ля-ля! – воскликнул он, потягиваясь и воздевая руки в закатное небо. – Последняя ночь немецкого вервольфа! Последняя ночь дикого зверя! Счастливой охоты и тебе, малыш!
Он сделал несколько шагов прочь, потом резко обернулся.
– Если увидишь где-нибудь здесь дядю Тео, немедленно ищи меня. Избегай разговора с ним. Пока.
В темноте по парку мелькали тени мужчин и женщин, иногда освещались лица, глаза, медлительные руки, искаженные рты..
– Внимание! Лиз Сазерленд покажет вывезенный ею из Египта «Танец живота».
– Смелее, Лиз!
Кто-то рухнул в бассейн.
– Пощадите бедную женщину, мистер Де-Сото.
– Не смейтесь, Ширли, я серьезно.
Они шли по аллее парка. В кустах иногда мелькали бледные лица грантовских телохранителей Ширли куталась в шиншилловый палантин, отворачивала от Джина печальное лицо.
– Я старше вас на двенадцать лет.
– Какое мне дело до этого!
– Не связывайтесь со мной, Джин.
– Что мне до того, что вы жена всемогущего Гранта!
Она остановилась и протянула руку. Он взял ее руку и почувствовал, что женщину бьет нервная дрожь.
– Прощайте, Джин.
Он не выпускал руки. В глазах Ширли загорелся вдруг сумасшедший огонек. Она зашептала:
– Сейчас мы простимся, и вы пойдете к морю. Там рядом с причалом для яхт есть маленький домик. Ждите на террасе.
Лот крепко держал за руку Лиз Сазерленд. Они пробирались сквозь кусты азалии к западному неосвещенному крылу дома. Сквозь заросли видны были отсвечивающие лунный свет стеклянные двери маленькой гостиной.
– Сюда, – отрывисто проговорил Лот.
– Вы просто сумасшедший, – слабо шептала Лиз. – Я порвала платье.
– Поменьше болтай! Пригнись! – он сдавленно хохотнул. – А теперь короткими перебежками до скульптуры.
Они перебежали освещенные луной мраморные плиты, спрятались в тени гигантской и страшной скульптуры Генри Мура, постояли там с минуту и побежали к дверям.
Без малейшего труда Лот открыл двери гостиной. Лиз проскользнула в темноту. Он последовал за ней, закрыл двери, задернул тяжелые шторы, нащупал на стене щеколду, зажег мягкий светильник и обернулся. Руки ее были прижаты к горлу.