Джинн в Вавилонском подземелье
Шрифт:
— Верно-верно, — оживилась госпожа де Гуль. — И в этом году она снова выиграет чемпионат. Вот увидите.
— Лилит, — сказал Нимрод, — может, ты попробуешь убедить Филиппу, чтобы она подала заявку на участие? А то она никак не решится, я уверен, что пара-тройка ободряющих слов от тебя сыграют свою роль.
— Шутите? У вашей пигалицы нет шансов! — с издевкой сказала Лилит, которая была немногим старше Филиппы. — Играй в песочек, детка. Я еще не вышла в тираж.
Нимрод нервно хмыкнул, а Филиппу обуял настоящий гнев, и щеки ее запылали. Лилит же продолжала презрительно ее разглядывать.
— Послушайся
Госпожа де Гуль улыбнулась слегка смущенно, но скрыть гордости не могла:
— Она просто шутит. Верно, радость моя? У нее трудный возраст, Нимрод.
— Да уж, вижу, — сказал Нимрод. — Очень трудный.
Нимрод увел Филиппу подальше, к столу с книгами господина Ракшаса.
— Что ж, твоя взяла, — твердо сказала Филиппа. — Я непременно буду участвовать. Хотя бы ради того, чтобы обыграть эту противную девчонку.
— Именно поэтому я и хотел, чтобы ты с ней познакомилась, — усмехнулся Нимрод — Тебе ведь сразу стало понятно, что пора сменить ее на джинниорском пьедестале почета, верно?
— Ты действительно думаешь, что я могу победить?
— Если б я думал иначе, я не стал бы знакомить тебя с Лилит де Гуль.
— А как же насчет леопарда и его пятен?
Нимрод улыбнулся:
— В такие преображения я, конечно, не верю. И отлично представляю, чего добивается Мими де Гуль. Она полагает, что сможет кое-кого убедить, что способна встать над схваткой между добром и злом, которую испокон веков ведут джинн. Вопрос — кого именно она хочет убедить.
— Не тебя?
— Запали мою лампу! Нет, конечно. Мое мнение Мими нисколько не волнует. Нет, я думаю, она пытается очаровать Синюю джинн Вавилона, и — как это ни печально — кажется, почти преуспела. Существует серьезное подозрение, что Мими будет следующей Синей джинн, ей осталось только получить официальное предложение от самой Айши, когда та прибудет на чемпионат по джиннчёту как верховный рефери. Айша — настоящее имя нынешней Синей джинн. Она ищет себе преемницу. Эти поиски несколько затянулись. Но известно, что саму Айшу провозгласили Синей джинн именно на чемпионате по джиннчету в тысяча девятьсот двадцать восьмом году.
— В двадцать восьмом году? Так давно? — воскликнула Филиппа. — Она, должно быть, очень старая?
— Ей почти двести лет, — сказал Нимрод. — Но не забудь, Филиппа, что мы, джинн, стареем намного медленнее, чем люди. Айше с виду никак не больше девяноста.
— Но кто такая эта Синяя джинн? Чем она знаменита? — спросила Филиппа.
— Синяя джинн — символический лидер всех джинн, хороших и плохих. Она способна занимать это положение, потому что сама по себе не хороша и не плоха. Айша, да пребудет она в мире с собой, уже давно выше зла и добра как таковых и потому может вершить справедливый суд над обеими сторонами. Да-да, она не только отвечает за благоденствие всех джинн, она еще и высший вершитель джинн-правосудия. Она выносит приговоры тем, кто преступит Багдадские законы.
— Какие приговоры? И кто эти преступники?
— Именно Айша приняла решение отправить флакончик, в который мы с тобой и Джоном заточили Иблиса, в такое место, откуда он наверняка не сможет
Иблис был предводителем клана Ифрит, самого злобного из всех кланов джинн. С помощью своих племянников Нимрод заманил Иблиса в ловушку, и тот оказался в старинном стеклянном флаконе из-под духов, который — как полагала Филиппа — до сих пор спокойно хранился в холодильнике в каирском доме Нимрода.
— А куда она хочет его сослать? — спросила девочка.
Нимрод смутился:
— Она посылает его на Венеру на борту европейского космического корабля.
— На Венеру! — сказал Филиппа. — Вот ужас-то.
— Полагаю, Венера — не курорт, — согласился Нимрод. — Но с Иблисом все будет в порядке. Лет через десять следующая экспедиция вернет на Землю большую часть оборудования, посланного на Венеру на первом исследовательском корабле. Вернется и контейнер с флаконом, содержащим Иблиса.
Филиппа нахмурилась:
— Я знаю, что он убил Хусейна Хуссаута. Знаю, что у Хусейна был сын, который теперь остался сиротой… Но все-таки изгнание на Венеру на десять лет — не слишком ли жестокий приговор? Разве мы не имеем права вступиться за Иблиса?
— Если честно, я уже пробовал, — печально сказал Нимрод. — Но Синяя джинн, да будут благословенны ее дни, уже вынесла приговор.
— Тогда она, должно быть, совсем бессердечная.
— Чтоб меня в бутылку упекли! Ты права моя девочка. Так оно и есть. Ты, в своем неведении 4 наивности, попала в самую точку. У Синей джинн не сердце, а сущий камень. Иначе она не могла бы творить суд над злом и добром. Все это означает что джинн-правосудие сродни человеческому правосудию. Оно тоже порой кажется слишком суровым. — Нимрод взял из стопки экземпляр «Краткого курса Багдадских законов» и принялся листать. — Если тебе интересно, здесь довольно подробно написано о Синей джинн. Почитай.
Филиппе было действительно интересно. Ей просто необходимо было узнать о Синей джинн все, что только возможно, а почему — она и сама толком не понимала. Тем более удивительным оказалось событие, случившееся с ней на следующий день: она увидела Синюю джинн во плоти. Неужели простое совпадение?
Поиграв в джиннчёт с папой и его другом Буллом Хакстером, Филиппа шла по Пятой авеню, как вдруг увидела своих собак, Алана и Нила, застывших в терпеливом ожидании у входа в гостиницу «Пьер». Миссис Гонт часто пила здесь с подругами чай. Филиппа вошла, надеясь получить от мамы кусок торта. Однако сегодня Лейла была здесь не с друзьями, а с какой-то старухой, и Филиппа внезапно поняла, что если внешность в этой жизни хоть что-нибудь значит, то перед ней не кто иной, как Синяя джинн.
На старухе был небесно-голубой костюм и синяя блузка с большим бантом. Голову — с идеально уложенными, похожими на пирожное «безе», седыми с синим отливом волосами — венчала синяя шляпка. На пальцах старой дамы красовались несколько сапфировых колец — под стать серьгам, которые то и дело поблескивали, поскольку она раздраженно дергала головой. Похоже, между старухой и мамой разгорелся спор. И, вместо того чтобы подойти и поздороваться, Филиппа спряталась за мраморную колонну и стала слушать.