Джокер и Вдова
Шрифт:
Немного полегчало, хотя голова продолжала кружиться. Это позволило ей придумать просто невероятную картину, как Логар и Вэрд пробираются в ночи, подстерегают Лерко, например, в «Лунной Песне», Вэрд вступает с ним в смертельную схватку, а затем распарывает ему живот, в то время, как Себастьян отрезает голову.
Именно такие бредовые фантазии всегда помогали ей найти внутреннее равновесие, поэтому Вдове она смогла ответить совершенно спокойно.
— Еще нет, — отстранившись от трупа, сказала она.
— Медленно работаешь, Джей. Скоро приедет труповозка, между прочим. Я не хочу слушать причитания Пивкацкина. Читай его, и пошли отсюда.
— Нам надо еще осмотреться, между прочим. А Пив иногда бывает забавен в такие моменты, разве нет?
Вэрд вздохнул.
— Я уже осмотрелся. Все записал. Так что читай быстрей. Смотреть на это не могу.
А она может, да? Джокер почувствовала раздражение и уцепилась за него, как за спасительную соломинку, чтобы вновь не упасть в пучину своих страстей. Голос Вдовы вновь стал вкрадчивым, мелодичным, несмотря на недовольный тон.
Нельзя терять контроль.
Чувствуя, как Вэрд отходит чуть в сторону, оказавшись у нее за спиной, она мельком взглянула на чем-то недовольного Логара, и, сосредоточившись, прижала пальцы к закрытым глазам жертвы. Затем к основанию шеи. Затем к краям раны. Ничего. Совсем. И Час Тишины здесь был ни причем. Джей с нарастающей паникой вновь прижала руки к лицу Жустина, умоляя себя не волноваться. Все решаемо, решаемо! Но так ничего и не увидела.
Вот почему у нее так странно кружилась голова.
Она потеряла дар.
Только сейчас Джокер ощутила щемящую пустоту там, где раньше была интуиция. Не будь у нее похмелья, она поняла бы это намного раньше, наверное, с момента пробуждения: мир померк, стал очень тихим, она больше не слышала эха чужих мыслей. Тишина и пустота мира пугала ее до дрожи, и она непроизвольно передернула плечами.
Более неудачного момента придумать было трудно. Джей закусила губу, чтобы не завыть в голос, одновременно пытаясь не выдать себя выражением лица или лишним движением. Мысли в голове путались, смешивались, извивались, превращались в клубок змей, в котором невозможно понять, где кончается одна и начинается другая, и Джей поняла, что совершенно не представляет, что теперь делать.
Такое случилось с ней впервые. Впервые она не смогла удержать себя. Когда-то она уже подходила к этой грани, да, но тогда ей удалось удержаться у самого края пропасти. Тогда ей повезло: у нее накопилось достаточно выходных, и она истратила их все до единого, уехав из Дирна на две недели. Уехала подальше, туда, где никто не знал ее, где она могла быть кем угодно, примеряя любые маски. Она уехала на восток, к Пресному морю, и две недели была практически счастлива. Одна. Тогда этого оказалось достаточно, чтобы привести эмоции в порядок. Да, вернувшись в Дирн, она время от времени ревела в подушку, но стоило ей вспомнить ощущение свободы, подаренное пребыванием на Пресном море, она могла успокоиться. И жить дальше.
Что же ей теперь делать? Без дара она — никто. Ее вышвырнут из Магполиции, лишив последнего, что заставляло ее открывать глаза каждый день. Любимой работы. Как она будет выплачивать ссуду на квартиру? Что она будет есть? Куда она пойдет?
Как она теперь будет жить?
Нет, она не уйдет. Только не сейчас, когда за ее спиной стоит Вэрд, самодовольный ублюдок, сломавший ее до конца. Нет, она не уйдет. Она никому не скажет про дар, и это дело поможет ей. Убийство явно совершено в Час Тишины, она может сказать, что убитый ничего не смог разглядеть, да, так она и сделает. Вспомним Ероха: он только и видел, что шпагу и белые пальцы, эхо его мыслей было полностью поглощено туманом. Здесь наверняка то же самое! Она этим воспользуется, да! И никто не узнает. Никто.
Дар вернется, он обязательно вернется, надо просто привести мысли и эмоции в порядок. Ее этому учли, еще в средней школе. Не выявлено еще ни одного случая, когда дар исчезал навсегда. Но вернуться он может и через день, и через год и через десятилетие.
Джей попыталась придать своему лицу выражение бесстрастности. Надо что-то сказать, нетерпеливое ожидание Вдовы она ощущала спиной даже без дара.
Надо что-то сказать.
Но что?
— Что вы думаете по поводу того плаща, детектив Ллойд? — сквозь пелену паники услышала Джокер голос инспектора.
— Пока ничего, — отрывисто бросил Вэрд. Джей почувствовала, что он перестал сверлить ее спину, видимо, перевел взгляд на Логара. Дышать стало легче.
Интересно, о каком плаще идет речь?
— Думаете, черный балахон Живущих-В-Ночи здесь ни при чем? — в голосе Себастьяна послышалась насмешка.
— В этом городе полно сумасшедших. А про культ Живущих-В-Ночи я вообще молчу. У меня иногда складывается впечатление, что каждый второй здесь — приверженец этой секты. Так что да, я не уверен в том, что балахон имеет отношение к этому делу. Его вполне могли забыть здесь и раньше.
Вот оно! Вот, за что она зацепится! Она скажет, что Жустин видел человека в балахоне! А потом… ей нужен менталист, который сможет прочитать эхо с этого плаща. Тот, кто не выдаст ее. Кто сохранит ее тайну и согласится помочь. Только вот кто пойдет на это ради нее?
— Ткань почти не намокла. Если бы этот плащ пролежал на земле хотя бы пару дней, он выглядел бы тряпкой. Я сомневаюсь в том, что он не имеет отношения к вашему расследованию.
Джокер опустила голову, чтобы Себастьян не увидел выражения ее лица. Несмотря на панику, царившую в ее голове после осознания потери дара, она почувствовала, как задыхается от благодарности к инспектору. Он только что спас ее от позора.
— Вы правильно заметили, Логар, что это мое дело. Не ваше. Так что будьте любезны, перестаньте лезть туда, куда вас не просят. Мы с Джей справимся сами.
Джей почувствовала недовольство. Конечно, с одной стороны Вдова был прав: с момента вызова на место преступления представителей магической полиции, дело сразу же переходит под их контроль. С другой стороны, именно это дело, являясь политическим и так или иначе связанным с верхушкой города-на-болотах, может стать для Вэрда счастливым билетом. Быстрый результат поможет ему покинуть Дирн, получив повышение. Ведь именно об этом и мечтает Вдова: убраться из этого болота.