Джокер
Шрифт:
– Ты была мокрой, когда смотрела на меня на пресс-конференции? – Я
дразню её, пока мой палец скользит вдоль её киски. Моя другая рука в это
время кружит вокруг задней части её шеи, и я тяну её к себе. Она выдыхает, и
её глаза расширяются, когда я погружаюсь в неё двумя пальцами. Киска
чертовски мокрая, и мои пальцы легко двигаются в ней. Я целую её в шею,
притягивая к себе, а мой пульсирующий дружок упирается ей в бедро.
Предполагается, что я
я могу сейчас думать только о том, как оказаться внутри этой мокрой тугой
киски. Я не ёбаный джентльмен, не в этот раз. Поворачиваясь, прислоняю её
к спинке дивана. Она сладко стонет, пока мои пальцы продолжают дразнить
её внутри. Я лезу в карман и достаю презерватив, расстегиваю брюки и
спускаю их. Мой дружок выскакивает наружу, он твердый, пульсирует и
готов к бою. Я раскатываю презерватив по стволу и укладываю девушку
удобней на диване, раскрывая её ноги шире. Она стонет, когда я легонько
щипаю её за задницу. Устраиваясь, я толкаюсь в неё, хватаюсь за её плечи и
начинаю двигаться сильнее. Она задыхается и поднимает одну ногу выше,
позволяя мне продвинуться ещё глубже. Я прикрываю глаза, пока мой член
скользит в её киске. Она чертовски мокрая. Я подхватываю её и несу к стене.
Её глаза расширяются, когда она чувствует мой член глубоко внутри себя. Мы
прислоняемся к стене, её бедра сжимаются, и она стонет. Поднимаю её руки
над головой и захватываю их одной рукой, а другой поддерживаю её на весу.
Я уже на грани. Я стону, вколачиваясь в неё и чувствую, как мощно кончаю.
Все моё тело дрожит, и я даже думать не могу. Её тело скользит вниз, пока
ноги не касаются пола. Она задыхается, а её щеки порозовели. Я издаю
смешок, пока мой палец кружит вокруг её торчащего соска. Она улыбается и
тянет меня, обхватывая руками мою шею, целует.
– Чёрт побери, – она качает головой. – Теперь я понимаю из-за чего вся эта
шумиха.
Я смеюсь, думая как бы она отреагировала, если бы я сказал эти слова ей.
Но я известен своими похождениями, и для меня это нормально. Особенно,
когда я получаю такие преимущества, как секс со страстными
журналистками. Она снова вздыхает и идёт к разбросанной одежде. Я с
улыбкой наблюдаю, как она подбирает платье.
– Я ненавижу трахаться, а потом убегать, но у меня запланирована встреча,
– говорит она, надевая платье. Я кусаю губу и смотрю на её гладкую голую
киску.
– Я чувствую себя использованным, – дразню я её, иду в бар и беру
бутылку воды.
– Уверена, ты справишься, – говорит она, запихивая нижнее бельё в сумку.
– Это было классно, позвони мне.
2
После её ухода я звоню в ресторан и заказываю стейк и чипсы, которые
съем, пока буду смотреть телевизор. Когда начинается моя пресс-
конференция, я смеюсь над журналистами и посылаю нахер всё, что здесь
показывают. Я ставлю тарелку на кофейный столик и встаю. Стейк был
пережаренный, а чипсы холодные, но я был настолько голоден, что от них
остались лишь крошки. Я снова принял душ, переоделся в джинсы и
приталенную чёрную рубашку. Я посмотрел на свое отражение в зеркале и
остался доволен. Мои тёмные волосы коротко пострижены и аккуратно
уложены. Я провожу рукой по подбородку, размышляя, стоит ли мне бриться.
Улыбаюсь своему отражению, и мои глубокие карие глаза блестят.
Нах. Похер на это.
Большинство народа из теннисной тусовки посещают одни и те же
заведения во время турнира, и самые эксклюзивные клубы используют всё,
чтобы заполучить известных игроков в свои стены. Я имею в виду V.I.P.
комнаты, интернет, бесплатные напитки, а в некоторых случаях и «особое
внимание» от женщин, специально нанятых для нашего удовлетворения.
Конечно, немногие игроки любят веселиться так же, как я, особенно в период
турнира. Многие из них уважительно относятся к спорту, которому они
посвятили свою жизнь.
Но это не значит, что я не уважаю теннис. Просто в этом я вижу большее,
чем просто отбивать мяч. Для меня теннис – это карьера. Но это не значит,
что я хочу жить и дышать этим всю жизнь.
Я уверенно иду через фойе отеля, не обращая внимания на взгляды
противоположного пола. Независимо от того, узнали они меня или нет, я
всегда привлекаю их внимание. Я притягиваю их. Теннис держит мое тело в
тонусе, и моя мальчишеская внешность делает меня лакомым кусочком. Я
улыбаюсь симпатичной блондинке возле двери в чёрном костюме и на
каблуках. Она краснеет и улыбается в ответ трахни-меня улыбкой. Возможно,
она будет здесь завтра вечером.
Снаружи я ловлю такси.
– «Революция» на Монтегю, пожалуйста, – я надеялся, что он говорит по-
английски. Он кивает, и я расслабляюсь. За что я люблю французов – это за
их явное пренебрежение английским языком. Я потерял счет, сколько раз мне
говорили: «Ты во Франции. Говори по-французски!»
Я вытаскиваю телефон и обнаруживаю пропущенные звонки от Мэтта.
Всплывает сообщение от Джоша, он интересуется, куда я направляю свою