Джокер
Шрифт:
– Я в порядке, я просто в шоке. Помогите мне, – я почти падаю в обморок,
когда девушки поднимают меня на ноги. Такое ощущение, что я сломал
спину, и на секунду мне кажется, что это так, но я понимаю, что не смог бы
двигаться, если бы было так.
Это просто растяжение связок, несколько часов покоя, и я буду в порядке.
– Я думаю, вам лучше уйти, – бормочу я, свернувшись на диване. Теперь
номер вращается.
– Ты
обезболивающее? Ты плохо выглядишь. Ты уверен, что тебе не нужно в
больницу?
– Нурофен в моей теннисной сумке. Будет здорово, если ты достанешь
таблетки и дашь бутылку воды, – благодарю я.
Она бежит к сумке, достает таблетки и кладет их на столик вместе с
бутылкой воды. Она в последний раз неуверенно смотрит на меня и выходит
из комнаты вслед за подругами. Я слышу, как они одеваются и, наконец,
слышу, как дверь захлопывается.
Блядь. Теперь я могу паниковать. Потому что это серьёзно. Я глотаю
нурофен и смеюсь. Я сомневаюсь, что таблетки помогут убить эту адскую
боль. Я немного сдвигаюсь и почти падаю в обморок от боли. Я жалею, что
они не вызвали «скорую».
4
Я слышу, как открывается дверь, и с трудом поднимаю глаза. Мэтт
подходит ко мне и качает головой. Он выглядит рассерженным, но я не виню
его. Я бы на его месте тоже был зол. Реальность медленно возвращается, но
память всё ещё нечёткая. Помню девочек из клуба, как упал на балконе.
Помню, как позвонил Джошу, но потом – ничего до тех пор, пока не
проснулся здесь несколько часов спустя. Должно быть, я был в отключке.
– Я знаю, знаю, – бормочу я, игнорируя боль в пояснице. Она все ещё
чертовски сильная. – Тебе не нужно ничего говорить.
– Я думаю, нужно, – он смеётся, берет стул и садится возле меня. – О чём
ты, чёрт возьми, думал?! Хотя нет, подожди, ты вообще не думал, ты же
ненормальный!
– Я не знал, что что-то сломаю! – дотягиваюсь до морфина и нажимаю на
кнопку. Облегчение разносится по моим венам.
– Блядь, Райдер, всё, что я могу сказать, тебе повезло, что это случилось
сейчас, а не в начале сезона.
– Повезло? – рычу я. Я не понимаю, каким образом мне повезло. Я
лишился финала «French Open». Мои спонсоры собираются убить меня.
Вероятно, для них эта катастрофа оказалась большой проблемой.
– Ой, перестань делать вид, как будто тебя об этом не предупреждали. Этот
пиар – гребаный страшный сон! – говорит он, запустив руку в седоватые
волосы. – Ты знаешь, что женщины, с которыми ты был, пошли прямо в
жёлтую прессу? Тебе нужно начать думать головой, а не членом!
– Что? – рявкнул я. – Я облажался, я в курсе. Ты можешь что-нибудь
сделать, чтобы избежать этого?
– Нет, и я думаю, тебе это пойдёт на пользу, прежде чем ты снова
выкинешь что-то настолько глупое. Чёрт возьми, ты поскользнулся и сломал
тазовую кость, выходя из дурацкого джакузи посреди оргии, не беспокоясь,
что у тебя утром открытый чемпионат Франции. Как можно быть настолько
тупым?
– Я в курсе подробностей, – говорю, стиснув зубы. Когда ты уже уйдешь и
оставишь меня в покое?
– Ты чертово посмешище. Как можно было заработать разрыв жопы?
Надеюсь, секс хотя бы стоил того, – он уходил всё дальше и дальше. Я закрыл
глаза и вздохнул, наконец-то. Он не сказал мне ничего нового. И я уверен, что
секс был бы фантастическим, если бы мы продолжили.
– Мне нужно пойти и разобраться со всем этим дерьмом, возможно, тут
есть немного надежды, и постарайся не попасть в беду, пока меня не будет. Я
открываю глаза, и он встает. Он пинает стул обратно к стене и вылетает из
палаты. Он прав. Я знаю. Это такой тип дерьма, который надолго остается в
колонках светской хроники. Это такой вид материала, на котором комики
смогут крупно заработать. Я стану объектом насмешек на долгое время… В
буквальном смысле.
Весь остаток дня я дрейфовал на грани сна, просыпаясь лишь тогда, когда
боль становилась невыносимой, и мне нужно было сменить положение. Как
одна кость может вызывать столько боли? Медсестры заходили, проверяли
мои жизненно важные органы и переворачивали меня на другой бок.
Клянусь, каждая из них смеётся мне в лицо. Мне так стыдно, ведь все они
знают, что произошло. Весь грёбаный мир знает.
Примерно в четыре часа я слышу, как открывается дверь. Я оглядываюсь и
вижу Джоша. Он подходит и садится на стул возле кровати.
– Эй, чувак.
– Привет.
– Как ты себя чувствуешь?
– А как ты думаешь, я себя чувствую? – рычу я.
Он поднимает брови, и мне сразу становится хуже из-за того, что сорвался
на нём.
– Прости, у меня всё болит, и каждый раз, думая о том, что произошло, я
съёживаюсь. А так всё в порядке.
– Что говорят врачи, как долго ты здесь пробудешь?
Я пожимаю плечами. Слишком грустно думать об этом.
– Здесь неделю, пока не стану чувствовать себя лучше. Дальше, хрен его
знает? – бормочу я. Джош фыркает, и я поднимаю свои брови. – Ты хочешь
мне что-то сказать?