Джокертаунская комбинация

Мартин Джордж Р.Р.

– Он меня изнасиловал, – слова, произнесенные хриплым баритоном, резали слух.

– Нет, он изнасиловал меня. – Разъяренный, Тахион схватил джампера за плечи. – Верни меня. Верни нас обратно. Я справлюсь с ним.

– Я не могу.

– Не хочешь.

– Не могу! Я не джампер. Я больше никогда не буду джампером.

И прежде чем она успела полностью осознать сказанное, охранник задохнулся и упал на пол, словно сломанная игрушка. Медицинские инстинкты Тахиона взяли верх. Отведя взгляд от собственного тела, она неловко опустилась на колени рядом с мальчиком, проверила его пульс.

Тело

в дверях со скоростью молнии переводило взгляд с мальчика на Тахиона и обратно.

– Что такое? Что я сделала?

– Управление сознанием может быть либо шелковой сетью, либо стальной ловушкой. Твое стало ловушкой.

– С ним все будет в порядке?

Тахион посмотрел на своего жуткого двойника.

– Нет. Его разум был разрушен. Смерть – лишь вопрос времени.

Тело задохнулось от острого приступа страха.

– Я должна была увидеть вас. Вы должны мне помочь.

Тахион коротко рассмеялась.

– Я? Помочь тебе? Не слишком самонадеянно с твоей стороны?

– Из-за вас я беременна, – сказало тело с ослепительным отсутствием логики.

– Ну уж нет. Это сделал не я… Не я добился того, что твое тело было изнасиловано.

Тело зачарованно смотрело на выпуклость ее живота. Оно подошло на пару шагов и подняло взгляд, встретившись со взглядом Тахиона.

– Я схожу с ума. Я не могу это прекратить. Я думаю о чем-то, и оно случается.

Слезы хлынули из лавандовых глаз. Глядя на себя плачущего, Тахион чувствовала, как все внутри нее сжимается от боли. На какой-то момент она признала, что в этом адском сценарии была больше, чем одна жертва.

– Как тебя зовут, дитя? – спросила она, чувствуя себя невообразимо старой.

– Келли.

Планы один за другим начали появляться в мозгу Тахиона.

– Слушай меня, Келли. Блез в сравнении с моим телом – ничто. Я могу научить тебя управлять своими способностями. Ты сможешь управлять его сознанием. Вынудить его поменять нас обратно.

Она шла за Келли, гнала ее вокруг комнаты, а та отступала, отчаянно тряся головой.

– Я не могу, я не могу, – говорила она в панике, перехватывающей дыхание. – Он убьет меня.

Дверь врезалась в стену. Они оба вскрикнули и обернулись, чтобы увидеть Блеза. И оба отступили, узнав раздраженный гнев в его глазах.

Блез схватил Келли за руку и бросил его через всю комнату.

– Я сказал тебе, что его нельзя видеть. Ты снова меня не слушаешь.

Зубы Келли стучали так, что он не мог говорить. Он отчаянно замотал головой. Длинные рыжие волосы кружились у лица.

Блез развернулся с изяществом танцора и посмотрел на своего деда. Сердце Тахиона стучало где-то в горле. Блез подошел, коснулся ладонью ее щеки. Он вдруг закусил нижнюю губу и, отступив, ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. Ее отбросило в стену. Голова и плечи взорвались болью. Со стоном она скатилась на пол. Черные точки плясали перед глазами. Она слышала, как Блез подходит ближе. Его тяжелые шаги.

И другие шаги, легкие и быстрые. Звуки борьбы.

– Прекрати! Прекрати это! – пронзительно кричащий голос Тахиона. Тахион открыла глаза. Келли цеплялся за плечо Блеза, царапал его лицо. Все жесты были странно женскими и неприятно поразили

Тахиона. Блез зарычал и, сграбастав Келли за ворот, принялся избивать его. Крики Келли наполнили комнату. И перешли в приглушенные рыдания, когда он упал, свернувшись, на пол.

Блез снова развернулся к Тахиону. Тах наблюдала, как нога мальчишки подалась назад. Она знала, что за этим последует, и ей удалось выставить вперед руки, защищая живот, прежде чем это произошло. Ее запястья приняли большую часть удара. Но даже остаточной силы хватило, чтоб вызвать и Тахиона рвотный спазм. Мысли Иллианы, ее боль и страх, бились в голове Тахиона, словно большая испуганная птица.

Блез отступил, присел и поставил Келли на ноги. Они вышли, оставив Тахиона с умирающим охранником.

– Клянусь тебе всем, чем я когда-либо был или буду, – музыкальные слоги таксианского языка дрожали, отражаясь от стен комнаты, и странно мешались со стонами умирающего мальчика, – кровью и предками. Ты умрешь. От моей руки.

Тогда и только тогда Тахион позволил себе потерять сознание.

Каморка под крышей преобразилась в темницу башни. Сводчатые окна, серые каменные стены, маленькая скамейка для молитвы – иронично, если вспомнить, что она не была христианкой, кровать под пологом – романтический образ Средневековья.

И это ужасно ее раздражало. Это была не фантазия, это была убийственная реальность. Тахиона тошнило от игр. Ее голова раскалывалась в такт с пульсом, она давила, пытаясь преобразовать сон, привести его в соответствие с реальностью. Тахион упорно сопротивлялся, и то, что получилось, было странным гермафродитом. Тахион был снова мужчиной, но беременным.

Инопланетный мужчина даст жизнь человеческому ребенку!

Идеальный заголовок таблоида, подумал Тахион, а мы живем в ночном кошмаре таблоидов. Дикая карта привела к этому. Мы взяли порядок, мир, безопасность… И принесли хаос.

Тахион заплетал свои волосы. Но на самом деле это были не его/ее волосы. Медные завитки, скользящие меж его/ее пальцами. Нахмуренный взгляд, кончик языка между его/ее губами. Он/она концентрировалась, боролась. Внезапно другие руки принялись за монотонную работу. Ловко выбрали прядь, перекинули справа налево, подтянули туже. Тахион вздохнул и уронил его/ее руки на колени, бережно баюкая выпуклость своего живота.

– Ты посылала за мной, – сказал Изгнанник.

– Да.

Тах обернулся, чтобы увидеть его. Широкий край его шляпы бросал тень на глаза, но она не могла сравниться с их темнотой. Тахион взял руки Изгнанника и положил ладонь на свой живот.

– Почувствуй ее.

И Тахион собрал мысли его/ее ребенка и бросил их в сознание своего изысканного любовника.

Изгой смотрел как животное на скотобойне смотрит на приближающийся удар молота.

– Она умрет. Я умру… если ты не поможешь нам.

Человек отдернул руку, как будто контакт причинил ему боль.

– Я пытался… пытался помочь.

– Здесь? – Тахион обвел пространство вокруг. – Этого недостаточно. Время для снов прошло.

– Это сложно. Он очень опасен.

– Я знаю. – Долгое молчание, и ядовитая мягкость. – Могу поспорить, лучше, чем ты.